«Пока вы не испугаетесь за собственную жизнь, ничего не изменится»

— Попасть в индустрию несложно. Никакого лобби сегодня не требуется: ни постелей, ни взяток, ни улыбок... — говорит режиссер. — Вам нужно снять контент и разместить его на максимально актуальной площадке, и продюсеры вас заметят. Я серьезно. Эти люди талант видят сразу.

Но отмечу: если вы хотите заниматься коммерческим кино, нужно найти некий баланс между авторским ощущением и тем, что от вас требуют продюсеры и индустрия. Здесь важны сборы.

— Именитые продюсеры работают с дебютантами?

— Все продюсеры работают с дебютантами. Все. Поверьте. Может, я говорю резко. Но вам только кажется, что это какие-то небожители, которые живут где-то там. Думаете, что вам нужно найти телефон продюсера? Или точку во времени и пространстве, где он сидит, ест свой гамбургер, а тут вы появляетесь со своим кино?

Я когда-то подходил к Алексею Учителю со своим сценарием, очень глупым, надо признать. Это был ВГИК, второй этаж, он шел в мастерскую, я поймал его по дороге: «Алексей Ефимович, я Юрий Быков, начинающий режиссер, вот сценарий!». Он взглянул в мою сторону: «Да? Интересно!». Зашел в туалет и вышел без сценария.
Не надо бегать ни за кем. Продюсеры — замученные люди. Снимите короткий фильм, езжайте на фестивали, и вам предложат работу.

— А если не предложат?

— Значит, вы недостаточно талантливы.

— Ох как...

— Все, что вы можете сделать — снимать, пока вас не заметят. Способов для этого сегодня очень много. Пространство открыто. Я знаком с членами жюри Кинотавра и фестиваля «Короче!», они не злые люди, поверьте. Но иной раз слышу от них: «Сколько же шлака!». И это не из-за того, что у них нет вкуса или они не поняли чью-то гениальную задумку. Просто так не бывает, чтобы все были талантливыми. Смиритесь с этим.

— А как же везение?

— Оно имеет место быть. Но это не везение о том, кого вы знаете или нет. Это везение на «том» уровне (показывает указательным пальцем наверх). Не вы решаете. Снимайте, как считаете нужным. Заметят вас — значит, «там» вам повезло.

— Почему авторского критического кино в Европе и Америке больше, чем у нас?

— Раньше в России такие фильмы частично финансировались: «Левиафан» Звягинцева, «Дурак» Быкова, «Свободное плавание» Попогребского и так далее. Но сегодня деньги на них не выделяются. Но у вас же есть современные технологии: берите фотоаппарат и снимайте свое кино.

Что касается Запада, там больше рынков сбыта. США могут продавать свои фильмы в прокаты десятков стран. Вот сняли вы кино в России, его в лучшем случае увидят только наши граждане. Ну, может быть, им заинтересуется Китай. Все. Альтруизма в авторском кино не существует, как не существует и системы его монетизации в России. Если вы собираетесь быть просто художником, становиться Ван Гогом кинематографа... берегите ухо.

— Есть ли какие-то критерии у продюсеров, по которым они выбирают режиссера?

— Одна моя знакомая очень точно сказала: в мировой драматургии работает такая схема, что если ты сел в инвалидную коляску, ты должен познать радость жизни прямо в ней. А уровень нашей драматургии: я сел в инвалидную коляску, полюбил тебя и встал с этого кресла. И на такой фильм пойдут все!

В среднем, наши граждане могут позволить себе поход в кино раз в две недели. Продюсер должен заинтересовать максимальное количество зрителей. Винегрет — идеальная схема для привлечения масс.

— Сегодня появляется тенденция, когда русские актеры начинают сами себе снимать фильмы?

— Их не устраивает качество режиссуры. Продюсеры за последние 20 лет подавили «режиссерское эго». Они научили режиссеров подчиняться. С одной стороны, получилась целая плеяда людей, с которыми можно работать, над которыми можно довлеть. С другой стороны — большие и серьезные артисты этим режиссерам не доверяют.

То, что сейчас Данила Козловский снял фильм «Тренер», как я понимаю, произошло после какого-то разочарования в работе над фильмом «Викинг». Он главная медийная фигура в принципе. Сегодня для массового зрителя кино равно Козловский, а не кино тире Звягинцев, или Сокуров, или...

— Быков?

— Ну, Быков (смеется). Как говорится, труба пониже, дым пожиже. Данила будет работать на себя. Скоро выйдет фильм Константина Хабенского. У него тоже был разный опыт общения с режиссерами. И доверие к ним упало.

Я недавно разговаривал с несколькими звездами. Они как один мне повторяли: «Когда звонят и предлагают почитать сценарий, я прежде всего спрашиваю, кто продюсер, потому что это знак качества». На мой взгляд, артисты продолжат становиться режиссерами. И это правильно, наверное.

— То есть это не способ заработать денег?

— Я считаю, нет. И знаете, карьера артиста — это тоже не способ зарабатывания денег. Актер должен жить сердцем, а не умом. Да, на гонорары можно жить. И жить хорошо. Но это не те суммы, которые зарабатывает нефтяная промышленность. К сожалению, некоторые артисты, столкнувшись с популярностью и востребованностью, пытаются заработать столько же, сколько Сечин (Игорь Сечин — глава ПАО «Роснефть» — прим. редакции). И в этой его попытке мы вдруг понимаем, что видим актера восьмой раз за год в разных картинах, но в одной и той же роли. И начинаем его ненавидеть.

— Во всем виновата жадность до денег?

— Мы просто давно сытно не ели. Это и в генетической памяти заложено. Я тут недавно задумался, когда мама мне сказала: «Ешь с хлебом». Зачем? Хлеб — это отдельная еда. Но мы очень голодный народ, все время стремимся заработать деньги «про запас». И мы до сих пор не научились понимать: деньги — это не самое главное.

Некоторые люди зарабатывают миллионы, понимая, что «не в них счастье», но с помощью средств они создают себе изоляцию. «Не трогайте меня никто!» — и ездить на определенных машинах в определенные места. Создавать себе некую внутреннюю эмиграцию.

— Государство финансирует однотипные картины и одинаковые ТВ-программы.

— И это приносит деньги! Продюсеры работают с той ментальностью, с тем уровнем вкуса, который диктуется массами. Я недавно в аэропорту просидел несколько часов, смотрел телевизор. Я о**ел («обалдел» — прим. редакции). Вот эта «петрушка» с утра до вечера. Можно с ума сойти. Молодежь сидит сутками в инстаграме и смотрит телевизор. Какое уж тут усложнение драматургии? Чем проще, тем востребованней.

Книжка «Бешеные быки» о «золотом веке» кино начинается с фразы, дословно не помню, но что-то вроде: «Когда-то люди снимали „Полуночных ковбоев“ и собирали миллионные залы. Такого времени больше не будет никогда». Потому что такой степени интеллектуальности больше не будет. Мы перестали размышлять.

На мой взгляд, фильмы «Движение вверх», «Лед» и «Я худею!» сделаны по одному лекалу. Они, безусловно, разные. Но они, безусловно, одинаковые. Фонд кино рукоплещет: уровень интереса массового зрителя к российскому кино подскочил.

— И продюсеры рады?

— Еще как! Представьте, я продюсер, и я знаю, что работает. Ставлю шест, вывожу сюда красивую девушку, надеваю на нее очень интересные трусы. Инстинктивно это понравится всем представителям мужского пола. Любите вы Бродского или не любите... девушка в трусах нравится всем! Бизнес и ничего личного.

— Возможен ли тут компромисс? Например, если бы эта девушка читала Бродского.

— Скорее, если бы Бродский «читал» эту девушку (улыбается).

— Получается, ситуацию не изменить?

— Вы отдаете себе отчет, что фильм, например, «Груз 200» Алексея Балабанова абсолютно не принят массовым зрителем? Система, которая существует сейчас, зиждется на очень простом принципе: не трогайте нас, нам и так нормально. И надо сознаться честно, что это правда.

Человек начинает только тогда, когда чувствует жизненную потребность в переменах. Это вам, мне или какой-то группе лиц нужно другое кино. Основной массе нор-маль-но.
Или же (сейчас будет тезис с «подковыркой»): если душно, почему молчите? А молчите, потому что не доведены «до ручки».

Большинство людей не знают, что можно жить лучше, интереснее, с бОльшим диапазоном возможностей. И вопрос не к людям, не к телеканалам, не к продюсерам. Человек, который живет в пещере и ничего кроме мамонта не видел... ему нормально. Сравнивать не с чем. А даже если есть с чем, то он знает, что может потерять.

— Состояние сегодняшней культуры — вопрос к нам самим?

— Да, и к тому, хотим ли мы менять жизнь других людей. И что мы ради этого готовы сделать, чем пожертвовать.

Вам не хватает ноги, что вы делаете? Вставляете протез. Вам нечем дышать — открываете форточку. Не хватает солнца — выходите на улицу и смотрите на небо. А раз вам душно, а вы остаетесь дома, значит, не настолько вам плохо. Значит, вас устраивает, и вы дорожите этой душной комнатой.

— Как научиться не бояться?

— Никак. Пока вы не испугаетесь за свою собственную жизнь, ничего не изменится. Или, как в «Андрее Рублеве» Тарковского, пока вы не поймете, что мир настолько прекрасен, разнообразен, велик и многогранен!