8-месячный Кирилл уронил на себя кастрюлю с кипятком. Врачи Челябинской детской областной больницы сумели спасти ребенка.
В первые же часы после трагедии малыша по санавиации эвакуировали в ЧОДКБ, сообщает пресс-служба больницы. Состояние ребенка было критическим.
— Все дети с термическими ожогами являются пациентами высокой группы риска, если не оказать в первые часы правильно помощь — могут наступить необратимые последствия. На любом этапе могут отказать почки. Ребенок через ожоговую поверхность теряет очень много тепла и белковых компонентов крови, — комментирует Елена Грицкова, заведующая отделением анестезиологии и реанимации ЧОДКБ.
Критическим ожогом у младенцев до года являются ожоги свыше 20%. Существует также шкала индекса тяжести поражения при ожогах — этот индекс считается критическим у детей, если он больше 50 единиц. В данном случае индекс тяжести поражения был 120 единиц, а процент ожога — 55.
— При ожогах, на мой взгляд, как нигде при других заболеваниях, важна командная работа. Потому что одними операциями, а мы сделали ему их больше 10 (по удалению некрозов — мертвых тканей, по пересадке кожи), ребенка не спасти. При наличии ожогового шока усилия хирургов ничего не будут значить, если не будет работать реанимационная и анестезиологическая служба. И здесь огромная заслуга нашего отделения анестезиологии и реанимации, — сообщил заведующий отделением гнойной хирургии ЧОДКБ Михаил Погорелов.
В реанимации Кирилл провел более 40 суток, на протяжении 33 дней он находился на аппарате искусственной вентиляции легких, пришлось наложить трахеостому. В палате сохранялся строгий температурный режим — не ниже 30 градусов. В любой момент у ребенка мог возникнуть септический шок и развиться полиорганная недостаточность.
— Хирурги оперировали командой — по 5 человек. Один убирает некроз, другой забирает кожу, третий готовит лоскуты для пересадки, четвертый в это время готовит поверхность, на которую будет пересаживать лоскут. И потом уже происходит сама пересадка этой кожи. У взрослого при ожогах зачастую убирают все некрозы одномоментно, закрыв пораженные места своей собственной кожей. У ребенка такое невозможно, потому что при заборе кожи у ребенка идет кровотечение 1 мл на 1 квадратный сантиметр кожи. И при его возрасте и маленьком объеме циркулирующей крови, мы просто не можем взять сразу столько, сколько надо. Поэтому все растягивается и делается постепенно — серьезно, долго, кропотливо. Но мы справились, — говорит Михаил Погорелов.
Впереди у ребенка долгие месяцы восстановления, пластических операций и реабилитации.
