Госдума станет местом для дискуссий?

Алексей Ширинкин, политолог, гендиректор информационно-аналитического агентства «Монитор»:

Конечно же, главное событие этого года в регионе — предстоящие выборы в Государственную думу. Думаю, что роль российского парламента следующего созыва вырастет, он станет до некоторой степени «местом для дискуссий». Ориентир, который задается, в том числе сверху — не на «послушную серость», а на ярких личностей, которые в том числе могут разговаривать с простыми людьми, что ценно в нынешних непростых социально-экономических условиях.

Ничуть не менее важный вопрос — качество, эффективность работы управленческой вертикали, и на региональном, и на муниципальном уровне. Когда приходится непросто всем, элементарная неуборка снега, технологические аварии, дорожные и коммунальные проблемы могут раздражать людей посильнее любого расследования от Навального. И это серьезный вызов для руководителей города и области, тем более если учесть, что квалификация нынешнего менеджмента не самая высокая.

Наконец, задавать многое в политической ситуации будут социально-экономические угрозы, стоящие перед населением: скрытая и даже открытая безработица, задержки зарплат, неплатежи, инфляция, рост тарифов ЖКХ. Всё это серьезно меняет качество жизни людей, привыкших за последнее время к хорошему, спокойному, относительному достатку.

Я ожидаю роста протестных настроений, которые могут вылиться в те или иные акции. Пока не столько по политическим поводам, сколько на базе социальных, экономических проблем, но вряд ли от этого обстановка станет лучше.

Игорь Рябов, руководитель экспертной группы «Крымский проект», политолог:

Предвыборный год опасен, в первую очередь, ажиотажем вокруг возможных протестов, связанных с выборами, чем самой вероятностью таких протестов.

Есть довольно много категорий «болельщиков», которым выгоден такой ажиотаж.

В первую очередь, политтехнологи, которым нужно «подогреть» кандидатов-одномандатников. Создать политический процесс там, где его сегодня нет. Ведь, с одной стороны, рейтинг Путина, который остается гарантом устойчивости власти, очень высокий. С другой стороны, есть востребованность в политической конкуренции. А роль партий, при доминировании «Единой России» на фоне управляемой «системной» оппозиции, очень мала. И ведущие партии не будут устраивать открытое соревнование политических программ.

Думаю, предстоит вполне понятная поверхностная полемика, при которой острые углы внутренних российских проблем будут сглаживаться, гаснуть в консенсусе партий вокруг внешнеполитической повестки, которая сегодня как никогда важна для России.

Между тем, этих внутренних проблем очень много. Образование, медицина, коммерциализация социальной сферы и различных областей жизни: от платных парковок — сегодня в Москве, до «Платона»— завтра по всей стране. При этом никакая системная партия, кроме, пожалуй, не первый год имитирующих острую политическую борьбу коммунистов, эти проблемы обсуждать не станет. Никто не станет всерьез требовать смены стратегии работы правительства, в котором у всех на виду работает такая, например, раздражающая фигура, как Абызов.

В чем опасность «ажиотажа вокруг протестов», которым политики и эксперты могут попытаться заменить содержательную полемику вокруг главных социальных проблем? Этот ажиотаж играет на руку как раз тем, кто играет против России именно во внешнеполитической повестке. Сценарий дестабилизации ситуации в России со стороны внешних сил — по-прежнему не фантастика. И один из главных инструментов такого сценария — виртуализация политического проекта, когда раздуваются вымышленные проблемы (например, отсутствие в России «демократии»).

Так что основной ошибкой власти может быть уход от разбора реальных проблем и попытка канализировать протесты в виртуальную плоскость. Хотя, не спорю, такой метод укачивания общества до сих пор работал.

Константин Калачев, руководитель «Политической экспертной группы»:

Начну с не очень смешного анекдота.

Французские фермеры разбили несколько сотен тысяч яиц в знак протеста против низких закупочных цен. Правительство никак не отреагировало. Мораль — не те яйца били!

Анекдот прекрасно иллюстрирует разницу между протестом социальным и протестом политическим. Рост протестных настроений в обществе в связи с кризисом чреват социальными протестами, которые политической системе до поры ничем не угрожают. Так что кампания в Госдуму будет скорее инерционной. Более того, «Единая Россия» может на социальных протестах зарабатывать очки. Как это было в Твери, когда лидер фракции «ЕР» в Госдуме Васильев пошел на встречу с готовыми бастовать рабочими «Тверьвагонзавода» и предложил решения. Главный вызов для власти — дефицит людей, способных к диалогу с участниками социальных протестных акций. Что дает оппозиции шанс заполнить вакуум своими людьми.

«Для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для нее требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде». Это написал Ленин. Следует признать, что лучше и яснее, чем Ленин, никто о революции, которую ждут некоторые оппоненты нынешнего режима, не сказал. Сказанное и написанное Владимиром Ильичом по этому вопросу сохраняет актуальность.

Ленин сформулировал и выделил три главных объективных и субъективных признака, описывающих кризисную ситуацию, складывающуюся в обществе накануне революции: верхи не могут управлять по-старому — невозможность господствующего класса сохранять в неизменном виде свое господство; низы не хотят жить по-старому — резкое обострение выше обычной нужды и бедствий угнетённых классов и их желание изменений своей жизни в лучшую сторону; значительное повышение активности масс, привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению. Субъективным условием, превращающим революционную ситуацию в революцию, является способность революционных классов к массовым действиям, достаточно сильным, чтобы сломить старое правительство.

Согласно В. И. Ленину, наличие рабочей партии, вооруженной революционной теорией, которая возглавила бы массы и довела бы революцию до победного конца, является субъективной предпосылкой. Возникает вопрос: кто у нас «революционный класс»? Есть ли он вообще? Кто представляет «партию» — «авангард этого класса»? Таковых нет. Но протест есть. При правильной работе оппозиции можно его конвертировать в процесс электоральный. Но оппозиция и правильная работа — вещи несовместимые.

Александр Мельников, блогер, политический обозреватель:

Прежде всего, стоит заметить, что практически любые ожидания в нынешней, непростой социально-экономической ситуации в стране и области, зависят, скорее, от внешних факторов, которые при это очень трудно прогнозируемы. На 2016-й год запаса политической и экономической стабильности в регионе хватит, чтобы прожить это время без серьезных потрясений. Но резервы, конечно, не безграничны.

Что же до выборов в Госдуму, под знаком которых пройдет бОльшая часть года, то я жду обострения политической борьбы между различными группами влияния, которые, как мне видится, все-таки не до конца договорятся между собой. Да, за счет позиции главы региона и политического блока федеральной власти будет установлен какой-то «статус кво», но будут и те, кто этим положением дел останется недоволен. Именно они и подогреют градус борьбы, одним из трендов которой станут полуанонимные информационные кампании против оппонентов.