«Неважно, от какой партии депутат, главное — что он за человек»

— На этой неделе Общественная палата проводит в Екатеринбурге пятый в 2016-м году форум активных граждан «Сообщество», на этот раз — для Уральского федерального округа. Чего ждете от этого события?

— Мы все регионы любим, но форумы в Уральском округе особенно популярны. В прошлом году в Челябинске на аналогичном форуме было более 1000 человек. У людей высокая активность, очень интересное содержание проектов.

А с другой стороны — в том же Екатеринбурге, будем говорить прямо, не самая простая политическая ситуация, и там нужно поддерживать другую, иную по содержанию повестку, нежели та, что была там до последнего времени. Есть и чисто прикладные вещи. Я всегда непосредственно работаю по обращениям граждан. Есть несколько сюжетов, которые необходимо проверить лично, в том числе по аварийному жилью — большие споры по поводу так называемых «домов-призраков», я хочу сам все увидеть. Нужно, что называется, «с земли» собирать информацию о том, что происходит на самом деле.

Кроме того, мы с коллегами едем на форум, по сути, с новой повесткой. Во-первых, буквально на днях Совет Федерации утвердил решение Государственной думы, и одобрил наши поправки в законодательство, которые касаются деятельности региональных общественных палат. Во-вторых, вышел указ президента России по грантооператорам. И я считаю большой победой то, что впервые появился оператор, «заточенный» на грантовую поддержку НКО на селе и в малых городах — это фонд «Перспектива».

Наконец, есть задача, поставленная рабочей группой под руководством первого заместителя руководителя администрации президента РФ Вячеслава Володина — разработка концепции развития «третьего сектора» (понятие, обобщающее весь спектр существующих некоммерческих организаций — прим. редакции).

Это очень важно. Ведь ни один бизнес, общественный или социальный проект не может развиваться без плана, который должен быть основан на реалиях.

— Вы упомянули НКО в малых городах и сельских территориях. А много ли их там? Чем их деятельность отличается от деятельности их коллег в «больших» городах?

— Когда мы обращались к президенту с тем, что нужен грантооператор, который будет поддерживать НКО в «малых» территориях, нас спрашивали: «Какие НКО в селах? Их же там нет». Но уже первая волна заявок на гранты — под 500 претендентов! Для меня это стало приятным шоком. Да, мы ездили по регионам, видели этих людей, но чтобы сразу столько... Из них только 30 — московский регион. На деле, думаю, таких НКО в селах и малых городах тысячи (сколько конкретно из них заявятся на получение поддержки, и кто ее получит, мы доложим в конце года). И среди их проектов есть просто фантастические идеи и дела.

Конечно же, им тяжелее привлечь средства. Значительно тяжелее. Отсюда — может быть, даже несколько крамольный вывод, но он основан на опыте общения и наблюдений — работа НКО в селах и малых городах, как правило, качественнее, нежели у «городских».

— Почему?

— К сожалению, у нас очень много бутафорских проектов. Таких историй хватает в больших городах — знаете, когда «проекты» красиво презентованы, когда вокруг них создается шум, когда инициаторы по левую или правую сторону от мэра или губернатора, с флажком ОНФ или «Единой России» в руке, или селфи с президентом в Инстаграме. При этом реальный «выхлоп» от таких проектов порой не совсем понятен.

На селе таких «пустышек» меньше. И вся деятельность, её результаты куда более наглядны. В городе можно раствориться за шумом барабанов, вливаясь в толпу, в поток. А на селе-то как это сделать? Всё нагляднее некуда.

Яркий пример — Надежда Варлевская, из общественной организации «Ручей жизни» в поселке Берёзовка Республики Карелия. Мы были в этом селе, там живет всего 800 человек. Сама Надежда — фермер средней руки. Организация никогда нигде ничего не получала. Так вот, «Ручей жизни» смогли через краудфандинговую площадку «Бумстартер» в итоге привлечь 900 тысяч рублей и газифицировать поселковый дом культуры! Они до этого взяли его в аренду, сделали ремонт, а теперь смогли провести туда газ. И жизнь в поселке теперь совсем другими красками заиграет.

Мы потому и едем в регионы, из-за таких вот историй Общественная палата открыла свой Университет, где мы стараемся научить общественников привлекать средства под свои уникальные проекты.

— Но почему для газификации дома культуры нужны общественники? Есть же региональные власти, «Газпром», программы газификации регионов...

— Правильный вопрос. Но знаете — есть люди, которые не ждут кого-то, а действуют. Здесь, сегодня, сейчас. Кстати, не спешите в этом случае ругать местного губернатора Александра Худилайнена — с его приходом как раз в вопросах газификации был сделан серьезный прорыв.

Еще один пример из Карелии. Есть такая деревня Кинерма, признана в этом году самой красивой в России. Маленькая — пять «живых» дворов всего, да с десяток пустых домов. Успешная женщина-предприниматель Надежда Калмыкова, работавшая в городе, уехала в эту деревню, где у неё родовое поместье. И за свой счет пыталась её поднять, вовлечь в этот процесс и другие семьи. Создали своего рода туристический кластер, деревню-музей, нацеленную на сохранение карельских национальных, культурных традиций. В итоге за год у неё — более трех тысяч туристов! Трех тысяч! В глухой карельской деревушке! Хотя надо признать, что им крепко помогли республиканские власти, но сама идея какова! И реализация!

Задача фонда «Перспектива» — максимально выявлять такие истории и помогать этим людям и организациям.

Еще раз — на селе всё нагляднее. Невозможно собрать с людей по копеечке, а потом сказать «ой, не смогли, не хватило». Раз, другой «прогонишь» (как порой это с легкостью делают некоторые наши депутаты), — а потом всё, не получится. Не то, что деньги не дадут, а еще и, по-простому, морду набьют.

— Одной из основных тем форума в Екатеринбурге станет «НКО как участники экономической деятельности». У многих в памяти остались 90-е годы, когда как бы некоммерческие и благотворительные организации типа Национального фонда спорта, всяческих «афганских» структур, да даже РПЦ, получая льготы, на самом деле вели огромный бизнес, в том числе — заливая страну импортным алкоголем. Такого рода структур, пусть и помельчавших, хватает и сейчас. А какой смысл в понятие «участник экономической деятельности» по отношению к НКО вы вкладываете сейчас?

— У нас в стране до сих пор немного искривленное понимание самого понятия, института НКО. У нас долгое время эта тема существовала в политической и общественной жизни «по остаточному принципу» (даже по более остаточному, чем предпринимательство). И, в общем, хватало тех, «кто в лес, то по дрова». И сейчас законодательство предусматривает столько критериев и видов деятельности, которые относят тебя к некоммерческим организациям, что туда давным-давно попало огромное число вполне себе на самом деле коммерчески успешных организаций. Которые, прикрываясь табличкой с надписью НКО, получают налоговые льготы и прочие преференции — например, льготную ставку на аренду муниципального, регионального и федерального имущества. Это есть практически в каждом регионе.

Простой пример. В России есть большое количество автономных некоммерческих организаций (АНО), которые оказывают услуги по обучению охранной деятельности. Я достаточно хорошо знаю эту отрасль, она «притворяется» некоммерческой лишь потому, что оказывает как бы образовательные услуги. Да, наверное, это так. Но сама-то деятельность весьма специфическая, согласитесь. Мы видим, сколько у нас в стране охранников, понимаем, что для обучения нужны тир, боеприпасы, оружие... И это все довольно дорого стоит и вполне себе прибыльно. При чем тут «третий сектор»?

Мы эту ситуацию пытаемся ломать. Уже второй год ведутся серьезные дискуссии вокруг создания единого реестра некоммерческих организаций, который должен отфильтровать всё это. Есть четкое понимание, что если мы добьемся создания такого реестра, то ту же подготовку охранников как вид деятельности нужно будет выводить из-под действия законодательства об НКО. Готовите охранников? Будьте любезны, заплатите налоги с прибыли.

Одна из наших главных задач — сделать «третий сектор» чистым, цивилизованным, прозрачным перед лицом закона, и убрать ширмы, за которыми скрываются разные мутные льготы и интересы.

— Очень много говорится о том, что НКО активно проявляют себя на рынке оказания социальных услуг населению. Но, по сути, сейчас на этом поле только один заказчик — государство (в виде ли федеральной власти, регионов или муниципалитетов). Что с этим делать? Как НКО могут стать субъектом экономики, рынка, если здесь нет частных денег, и нет традиции вкладывать частные капиталы в эту сферу?

— Правильная постановка вопроса. Но рынок, в том числе частный, развивается. Взять, например, детские сады. Во многих регионах, хотя указ президента РФ по обеспечению дошкольного образования в целом выполняется, но за счет чего это всё обеспечивается, тоже частенько ясно — переполнение групп, и так далее. И люди, которые имеют хоть какие-то возможности вкладывать средства в ребенка, ищут частные детсады. Спрос рождает предложение. Думаю, что мы находимся в формате активного развития социальных услуг.

Мы сейчас ищем успешные кейсы, чтобы их адаптировать и тиражировать. Вот замечательный пример — «Лыжи мечты» Натальи Белоголовцевой. Она ведь сделала не просто проект, но яркий кейс. Дело не только в том, чтобы деток, больных ДЦП, ставят на ноги и адаптируют их к вхождению в обычную жизнь. Вопрос в постановке системности процесса и в подходе — от вхождения в регион, поиска партнеров, соинвесторов, контактов с властью, с медицинскими учреждениями... Этого практически никто у нас не умеет. И задача того же Университета Общественной палаты — научить НКО, гражданских активистов этим, в общем-то, азам грамотной работы. Чтобы каждый раз не изобретали велосипед, а смотрели успешные практики.

При этом я против того, чтобы просто взять и передать социальные услуги населению от государственных, региональных и муниципальных структур в руки только некоммерческих организаций. И вот почему. Бывает так, что те или иные НКО на деле не в силах оказывать эти услуги. Мы и с таким сталкиваемся — декларируют, что ухаживают, например, за пожилыми людьми, а в реальности... Ведь самое важное — чтобы услугу оказали качественно. И пока по бОльшей части с этим лучше дела у государственных учреждений.

— Почему?

— За счет того, что есть опыт, есть стандартизация работы, есть финансы.

Понятно, что эти недостатки в работе НКО — болезни роста. Мы стремимся к тому, чтобы их деятельность была конкурентна госуслугам.

— А как быть с тем, что «денег нет»?

— На самом деле денег очень много. Не в плане известной фразы сейчас, конечно, в другом ракурсе — эффективности использования. На днях на площадке Питерского форума я обсуждал тему бюджета с руководителем Счетной палаты РФ Татьяной Голиковой. Мне очень странно слышать, когда у нас с одной стороны говорят про дефицит бюджета, а с другой — тут же признают, что тот или иной проект развивался неэффективно, выделенные деньги лежали на счетах и кормились там за счет процентов с депозитов. И так один проект, второй, пятый, десятый, сороковой... Мы в ОНФ порой на мелочах ловим какого-нибудь муниципального чиновника, который, например, пробил финансирование строительства очистных сооружений, но не на 800 человек, что живут в деревне, а на 50 тысяч, и «спилил» в итоге 52 миллиона рублей.

Еще раз: денег — много!

Даже те деньги, которые выделяются на оказание тех же социальных услуг — а это более 200 миллиардов рублей в год — их более чем достаточно, чтобы развивать конкурентный рынок!

— ОНФ достаточно серьезно занимается вопросами выявления неэффективности трат. Но вы не боитесь, что эта деятельность в какой-то момент превратится в профессиональный сбор компромата?

— Лично для меня такой цели нет.

— Я не про вас лично, а про систему.

— Любая система, если считать ее элементом такое президентское движение, как ОНФ — она сложная, со многими подводными камнями. У нас есть активисты, которые, понимая эффективность фронта как организации, зная, кто её лидер, пытаются решать какие-то свои вопросы и проблемы. Чего греха таить, наверное, они с этими целями искать компромат будут. Но у нас (я говорю и про себя, и про актив, про Центральный штаб, и про большинство активистов в регионах) в целом нет такой задачи — сбор компромата.

Мало того, «разрушим до основанья, а затем» — так не бывает. И не получится, ни в бизнесе, ни в системе госуправления. Должна быть гибкая, порой дипломатическая работа. Но если уж поймали кого за руку — ну, держитесь...

— Велика ли эффективность от опубличивания той информации, которая становится известной активистам ОНФ?

— Огромная, без всяких преувеличений. У нас впереди форум в Якутске, 5-6 июля, по Сибири и Дальнему Востоку, Владимир Владимирович Путин его проведение анонсировал. Так вот, уже сейчас мне поступает огромное количество звонков от министров и глав регионов. Одни спрашивают: «а о чем вы там говорить будете?». Другие — «слушай, я знаю, у нас вот там вот проблема, мы ее закроем до форума»... (улыбается) Да, пока вот так — кривенько, вручную. Но это превращается в систему!

Помню, когда мы делали первые сюжеты в рамках проекта «За честные закупки» про баснословно дорогие корпоративы — над нами стебались. Мне в лицо хохотали и по плечу снисходительно хлопали (цитирую одного топ-менеджера крупной госкорпорации): «Старик, ну вы чего? Это было, есть и будет! Мы вот так отмечали Новый год, и будем это делать дальше».

А сейчас вот что-то уже не прикалываются. Мало того, недавно мне один из руководителей компании, уличенной в «банкете», сказал: «Знаешь, спасибо». Оказывается, они на следующий год  средства, сэкономленные на праздновании, потратили на организацию детских спектаклей в тех отдаленных территориях, где эта компания присутствует. И выяснилось, что вот, оказывается, можно обойтись без ВИП-комнат с кальяном и 55 миллионов рублей на новогодний фуршетик.

Ситуация меняется. Уверен, что любой руководитель, когда планирует траты на следующий год, и в том числе, например, смену автомобиля, сто раз подумает: «Может, на этот раз обойдемся Toyota Camry»?

— Хорошо, синдром показного, публичного сверхпотребления вы поборете. Но это превратится в «синдром Корейко».

— Нет. И вот почему. Помимо «фасада» — условный Хорошавин и иже с ним (Александр Хорошавин — экс-губернатор Сахалинской области, арестованный по обвинению в коррупции, при обыске в доме у которого было изъято наличных денег на более чем миллиард рублей — прим. редакции) — нами ведется огромная работа вместе со Счетной палатой, с Генеральной прокуратурой. Она менее заметна, и воплощается, например, в «закрытые» доклады.

Прежде чем мы озвучили 27 ноября прошлого года материалы по АО «Особые экономические зоны», мы плотно коммуницировали с Министерством экономического развития, с Генеральной прокуратурой, со Счетной палатой...

— ...И на днях президент Путин своим указом объявил о закрытии 10 особых экономических зон...

— Да. Но самое интересное началось после этого. Туда — в эти экономические зоны — вложены деньги. А это — активы. Пусть там что-то недостроено, выглядит пустынно, но одни только коммуникации, подведенные к объектам, сколько стоят... Наша задача — чтобы вот это всё не было распродано по какой-нибудь остаточной стоимости. Она же, эта остаточная стоимость, откуда берется? Как сам нарисуешь...

Туристическо-рекреационная зона в Бурятии — 4,5 миллиарда вложено! Город-сад! И пустынный... Почему? Мы понимаем, почему. Еще раз: задача наша — проконтролировать это очень жестко. А у нас таких АО-шек и прочего добра... Словом, ждите скоро новой информации, итогов новых расследований.

Я это к тому, что сначала, конечно, может и не реагировали, но потом, когда видят указ президента о закрытии ОЭЗ или АО, подумали: «Это же и про меня всё. Сегодня их, а завтра могут и нас закрыть». Самое важное — мы должны всех приучать, что есть общественный контроль, но не под форум с участием президента и не под «сливы» в СМИ, а тотальный, непрерывный, беспощадный, для того, чтобы ИЗМЕНИТЬ СИСТЕМУ!

— С одной стороны, здесь напрашивается сотрудничество ОНФ со СМИ. С другой — вы сами говорили не раз, что реально независимых СМИ, особенно в регионах, очень немного. И у медиаотрасли огромные проблемы...

— Я убежден, что действительно хорошие СМИ, интересные читателям, и умеющие себя «упаковать», продадут свой продукт при любых сложностях, на падающем, или уже совсем упавшем рынке. Ситуация в регионах простая: есть СМИ, лояльные губернатору (и они как-то финансируются, на уровне «штаны поддержать», а иногда и очень неплохо), и есть СМИ на открытом рынке. Регион региону рознь. На Кубани их меньше, на Урале — больше. Но тяжело всем. Мы, и я лично в том числе, стараемся уделять больше времени и внимания именно региональным СМИ — у «федералов»-то повестка понасыщеннее, и этот продукт легче продавать.

— Прошлогоднее интервью нашей газете было озаглавлено вашей цитатой «Политические партии превратились в декорации». Что поменялось за этот год?

— Практически ничего. Кроме, пожалуй, «Единой России», которая меня даже чересчур удивила (хотя я ожидал смелых решений и от других партий). Я не ожидал, что по результатам праймериз около половины «записных общественников» проиграют. Десятки знаковых персонажей проиграли, и их не вытаскивают любой ценой, за уши, назад... С одной стороны, это риск, и я не знаю, как будет «Единая Россия» выстраивать дальше свою кампанию, но с другой стороны, это заслуживает внимания и уважения.

Но при всем при этом... Всё очень просто — если локальная, муниципальная, региональная повестка и проблематика выходят на федеральный уровень — значит, не работает губернатор, глава муниципалитета и депутатский корпус. Всё! И не нужно себе оправдания придумывать! Если уже президент обращает ваше внимание на дороги, на приватизацию какого-то имущества, или вырубки леса, значит, эти три категории, представляющие ветви власти, не работают.

И вот у меня вопрос ко всем четырем партиям... Я был на передаче у Владимира Соловьева, и там все они плевались про дороги: «У вас кто мэр Омска? Единоросс!» Хорошо. А ваши-то депутаты что? ЛДПР, КПРФ, «Справедливая Россия» — они же тоже там присутствуют, ездят по тем же дорогам. Так вот и выходит, что это все партии по-прежнему — декорации.

— А что «оппозиционные» депутаты могут сделать, если их, как в Челябинской городской думе, двое — один от ЛДПР и один от КПРФ?

— Вдвоем?! Вот сколько (проводит рукой над головой) можно сделать! Я вот не имею никаких формальных полномочий, на мои запросы (в отличие от депутатских) не обязаны отвечать или оперативно реагировать, и так далее.

Знаете, есть же теория малых дел. Бывают, конечно, проблемы большие, системные, как те же дороги. Но, например, последнее обращение было ко мне: в Перми у оперного театра пандус для инвалидов криво сделали, и человек не мог нормально покинуть помещение. ПАНДУС КРИВОЙ! А деньги ведь выделили! Он везде отписался, до нас дошел — решили проблему.

Или случай, когда выселили на улицу женщину-инвалида с тремя детьми (причем по решению суда)... Когда она пришла к одному депутату с просьбой о помощи, потом к другому, к третьему — ее отправили, мол, у нас нет такой возможности повлиять. Когда история дошла до меня, пришлось дать деньги, чтобы женщине сняли квартиру, позвонить губернатору региона. Тот, услышав, в чем дело, сказал: «Слушай, прости, стыдно за ситуацию. Сейчас решим». И женщине из маневренного фонда выделили квартиру. Оказывается, это несложно! И губернатор не потому это сделал, что Бречалов позвонил из Москвы, а потому что у женщины было право на квартиру. Просто местным депутатам было «в лом»! Что могут депутаты сделать? Много. Очень много. Желание должно быть!

А еще мне письмо тут пришло интересное. Пишут, что заявился на праймериз депутат Госдумы, который как избрался от региона пять лет назад, наобещав бабушкам с бюджетниками с три короба, так с тех пор его там и не видели. А сейчас приехал и рассказывает, что вот теперь-то он точно их проблемами займется...

— А это вообще нормально, когда чтобы починить пандус у театра в Перми, надо обязательно в Москву достучаться? Или когда три миллиона сообщений на прямую линию президенту Путину? Не это ли лучше всего свидетельствует о кризисе системы управления?

— Это я к тому, что ничего не изменилось — всё осталось декорацией. 450 человек только в Госдуме, а сколько еще в регионах, а сколько — в муниципалитетах... Многие из них получают зарплату, все они наделены на самом деле серьезными полномочиями. Их мандаты дают возможность решать любые проблемы и выполнять функции общественного контроля.

Рецепт на самом деле от всего этого один — мощнейший общественный контроль за деятельностью депутатов. И я призываю все независимые СМИ к этому и буду их всячески поддерживать в этом.

В конце концов, вопрос не в том, в какой ты партии, а в том, что ты за человек...