«Покупателя нужно чувствовать на кончиках пальцев»

Все вроде в курсе, но «команды нет»

— Владимир Степанович, что происходит с рынком обуви в нашей стране, и какое место на нем занимает «Юничел»?

— Сегодня «Юничел» — крупнейший в стране производитель кожаной обуви. Мы делаем примерно три миллиона пар в год, или около 10 процентов от выпуска кожаной обуви, или три процента от общего объема, что производится в России. Если же брать обувь в целом, то есть одно предприятие в Ростовской области, которое производит обувь из синтетики, прежде всего — легкую, летнюю. По количеству пар в год они нас опережают, но в денежном выражении, думаю, мы примерно на одном уровне. Потому что мы специализируемся на кожаной и зимней обуви. И лучше нас обувь для Урала, Сибири никто не делает.

Что же до рынка в целом, его состояния — судите сами. Если раньше в нашей стране по одной-две пары кожаной обуви на человека в год производили, то сейчас — одна пара в год на примерно пять человек, или около 30 миллионов пар в год. Конечно, это крайне мало. Остальное — импорт.

Но вот какая штука — если верить статистике, импортной кожаной обуви, по официальным данным, завозится также около 30 миллионов пар в год, остальное — текстиль или синтетика. 

— Вы этой статистике верите?

— Вообще, самых разнообразных цифр и оценок очень много. Из своего, очень богатого опыта (и с моими оценками соглашаются и в Правительстве России) я складываю примерно такую картину: всего в России потребляется почти 470 миллионов пар обуви в год. Из них около 100 миллионов — российское производство. Еще около 200 миллионов — импорт, поступающий по официальным, «белым» каналам. Примерно 150 миллионов пар — это в чистом виде контрабанда, и еще миллионов 15-20 «неучтёнки» — производства на территории России, которые не отражены в какой-либо официальной статистике.

— Это как?

— Это продукция небольших цехов, которая не попадает в статистику по тем или иным причинам. Так, в Дагестане сегодня, насколько я знаю, чуть ли не в каждом селе есть несколько небольших производств, которые делают мужскую обувь. Недорогую, но относительно качественную. Да, конечно, там надо смотреть отчетность, платят ли они налоги и «белую» зарплату, но... В конце концов, они же делом заняты, а не, скажем, по горам из-за безработицы бегают с нехорошими намерениями... Или в Ростове-на-Дону есть фабрики, о которых мы, в общем-то, знаем... Но в принципе, нам они не очень-то и мешают. И вообще — с нашими производителями разбираться в плане налогов, зарплат и так далее так или иначе можно, главное, чтобы они производили относительно качественную продукцию. К тому же ее немного. Но куда больше вреда, причем острого и прямого, и нам, и нашим потребителям причиняет контрабанда, которой просто массово «заливают» наш рынок. Причем то, что на рынке продукции легкой промышленности до трети — контрабанда, это не только моя оценка. Такие цифры звучали и на совещаниях в Правительстве, и у президента России Владимира Путина.

Вред здесь двоякий. 

И разного рода экономический — понятно, что контрабанда подрывает рынок, не дает встать на ноги «легальным» производителям в России и подрубает «белых» импортеров качественной обуви. 

И — вред потребителям. Вы просто посмотрите, что к нам везут-то! Контрабанда — это, как правило, очень дешевая, но абсолютно некачественная обувь, сделанная из плохих, а то и просто ядовитых, вредных для здоровья материалов! Я даже не о качестве изготовления. Клей порой такой, что одним запахом отравиться можно! А синтетика, или краски и прочая химия, которыми пропитывают материалы, могут и вовсе «сжечь» кожу или вызвать аллергические реакции! И когда видишь такую обувь на ногах у наших детей, страшно становится. И очень обидно. 

Отследить эту контрабанду несложно — это видно хотя бы из официальных данных таможен Китая и России, Казахстана, Таджикистана. В России почему-то растаможивается на 30-40 процентов обуви меньше, чем показывают на своей таможне китайцы, у которых, на самом деле, все достаточно строго, да и пошлины небольшие, стимулирующие экспорт.

При этом, повторюсь, по большому счету, все в курсе ситуации. И потери бюджета от контрабанды огромные. Но когда говоришь об этом на совещаниях или заводишь об этом разговор с теми же силовиками, то ответ чаще всего такой: «команды не было». Ну, не так давно после совещания в Рязани с участием Владимира Путина вышло его поручение правоохранительным органам, таможне и Роспотребнадзору. Посмотрим...

Комплектация и локализация

— Владимир Степанович, вы занимаетесь производством обуви много лет...

— 39 (улыбается). В следующем году будет 40.

— Скажите, как за это время изменилась обувь, процесс ее производства, как поменялись материалы. И меняются ли ноги у людей?

— Ноги, наверное, не особо поменялись. Еще в советское время научные институты занимались исследованием, измерением ног у людей, и для разных регионов были свои обувные «ростовки» (соотношение размеров ног — прим. редакции). Для Бурятии, или, например, Ижевска — поменьше, для Урала или Сибири — побольше. И колодки были немного разные: для каких-то регионов страны — поуже, для центра, Урала, Сибири — пошире, шире, чем стандартная «итальянская» колодка. Вообще же стопа у россиян пошире, чем у итальянцев. Поэтому, если вы берете обувь, сделанную по «итальянской» колодке, то подойдет та, что на размер побольше: скажем, 44-й «итальянский» — это «наш» 43-й, или 43,5. И когда в нашу страну начали завозить в огромных количествах обувь из Китая, также появились проблемы с размерностью.

Что же до технологий и материалов... Поменялась не столько базовая технология массового производства, сколько разнообразие и уровень качества применяемых материалов и оборудования. 

Во время моего, да и, наверное, еще вашего детства, та обувь, которая производилась в СССР, на 90 процентов изготавливалась из кожи. Прежде всего детская. Да, наверное, частенько это были простенькие, неказистенькие сандалики — но из кожи и с натуральной подкладкой. Или ботинки или кроссовки пусть не лучшего дизайна, но из натуральных материалов. И хотя обуви было не так много — в целом всем хватало. Сейчас же, конечно, гораздо более разнообразно применяются текстильные или синтетические материалы.

— Что из материалов и комплектующих, применяемых у вас для изготовления обуви, вы покупаете в России, а что — за рубежом?

— Российский клей еще недавно был плохой — вся обувь разваливалась. Сейчас можно найти вполне приличный. Но в основном покупаем в Италии. Нитки мы покупаем самые лучшие, в Германии. Термоэластопласты (материалы для подошв) в России приличные. Сами подошвы у нас в стране льют несколько предприятий, уровень вполне достойный. А вот стелечного картона не хватает. Есть производство в Нальчике, но мы много ввозим из Италии, Германии, Финляндии. Мы сами, единственные в стране, производим колодки для обуви. Фурнитуру — замки-молнии мы в основном закупаем в России, благо, есть неплохие производства, и с качеством все налаживается, шнурки тоже можно найти в России, но для видового разнообразия мы их покупаем и за рубежом.

Кожа у нас в стране раньше была не лучшей выделки. Сейчас наши предприятия очень сильно подтянулись по качеству. Заводы в Рязани или Ярославле, где мы закупаем — суперсовременные, с лучшим оборудованием, специалистами высокого уровня в том числе из-за границы, импортной химией, применяющейся в процессе выделки. Для мужской и детской обуви — более чем прилично. Для женской — пока все-таки немного не хватает деликатности. Но тут проблема в другом. Сейчас продукции наших заводов в целом для российского же производства хватает. Но если увеличить объемы — возникнет дефицит. Мы и сами часть за границей покупаем. Проблема и с источником сырья — поголовье крупного рогатого скота сейчас в стране в разы меньше, чем было при Советском Союзе. В разы! И быстро, за год-два, его число не поднимешь.

Подытоживая — в общем-то, сейчас можно сшить пару приличной обуви только из российских материалов. Но их, материалов, конечно, не хватает.

Куда сложнее с оборудованием. Раньше, когда по стране было много обувных фабрик (практически в каждом регионе, только у нас — в Кыштыме, Троицке, Златоусте, Челябинске), за их заказами тянулось машиностроение, и оборудование для производства обуви изготавливалось. Сейчас, конечно, ничего этого нет. Ни фабрик, ни производства оборудования для них. Разве что понемногу вновь стали делать прессы. Но нет ни затяжного, ни качественного швейного оборудования. А, например, сталь для резаков-лекал мы берем в Австрии или шведскую.

— А в Челябинской области нет стали?

— Нужной нам для производства — нет. Такой, которая очень хорошо и точно гнется для изготовления образцов и выдерживает очень серьезные нагрузки. Была когда-то, но сейчас ее нет. Не только у нас в области — в России.

Угадать желание

— «Юничел» не только производитель обуви, у вас одна из крупнейших в стране специализированных розничных сетей...

— Да, сейчас порядка 550 магазинов. Возможно, пока мы с вами беседуем, где-то еще наш магазин открылся.

— Почему вы сделали ставку на собственную розницу? Были проблемы с торговыми сетями?

— В целом — от безысходности. Когда после перестройки и распада СССР пошло резкое падение уровня жизни, упал спрос и на обувь. Обувь — вообще тот товар, о котором люди думают не в первую очередь. А торговля, что при СССР, что после, чувствовала себя весьма вольготно. Хочу — возьму товар на реализацию, хочу — не возьму. И особо не «парились» над продажами, а порой еще и не расплачивались за проданное. А нам зарплату людям выплачивать, налоги — платить, материалы — закупать... И — конечно, надо было самим чувствовать спрос, что нужно людям, что они готовы покупать.

В советское время были два магазина — «Гарантия» и «Башмачок». Но с приватизацией они быстро «ушли».
Первый свой магазин открыли, наверное, лет 20 назад, в здании фабрики. Начали торговать. Смотрим — пошли какие-то продажи. Потом переоборудовали под магазин столовую в нашем общежитии. Потом — в районе магазины открыли, и пошло-поехало: начали искать помещения, покупали или брали в аренду, отделывали их, ставили оборудование, учились торговать...

— Что тяжелее: произвести пару обуви или продать ее?

— Трудно и там, и там. И в производстве, и в торговле ошибки нам очень дорого обходятся. И хотя производство, на мой взгляд, несколько тяжелее, в торговле есть свои очень непростые моменты и нюансы. Главная сложность — уметь правильно, точно сделать заказ на производство. Тут надо иметь очень серьезные мозги, интуицию, способность предугадывать и желания покупателей, и выбирать цвет и «ростовку» нужных моделей обуви. Потому что если в один сезон та или иная модель «пошла», то совершенно не факт, что она будет продаваться на том же уровне и в следующем году. А продаваться будет что-то совсем другое.

Словом, рынок, покупателя, нужно чувствовать на кончиках пальцев. К тому же наши люди, прежде всего женщины, весьма чувствительны к веяниям моды, современным тенденциям, и следят за этим куда больше, чем, скажем, европейцы.

— Удивили.

— Ничего удивительного. Те же европейцы, в том числе очень небедные, гораздо более прагматичны, и часто выбирают надежные, неброские, практичные модели, но очень хорошего качества. Нам же важно, как мы выглядим, что у нас на ногах.

Потому самые ценные кадры для нас в торговле — это байеры. Те, кто точнее всего делает заказ на производство. 

Мы на одном уровне с Европой

— Сколько моделей обуви одновременно находится в производстве?

— Всего — около полутора тысяч. В месяц — порядка ста двадцати моделей. Одновременно на одном потоке — две-три разных модели, разных фасонов. А поточных линий у нас 12. Не удивляйтесь, для нашего производства это нормально. Полторы тысячи моделей — это только в один год. А коллекция меняется (как минимум частично) ежегодно (улыбается).

При таком разнообразии то же оборудование требует быстрой, порой моментальной переналадки с модели на модель. В итоге мы не так давно купили самое современное, лучшее в мире итальянское оборудование. Оно позволяет запрограммировать на стадии разработки, занести в базу все необходимые параметры под практически каждую пару обуви, запланированную к производству: фасон колодки, модель обуви, вид материала, его свойства, уровень натяжения кожи при формировании, размер ноги, в конце концов. Затем мастеру просто достаточно нажать ту или иную кнопку — и всё. При этом в памяти машины остаются все наши модели, а не только текущая коллекция. Очень удобно, позволяет выпускать одновременно несколько моделей и фасонов на одном конвейере.

Да, это оборудование стоит очень дорого. Но сейчас по технологическому оснащению мы практически ничем не отличаемся от ведущих европейских обувных фабрик. Это я вам заявляю ответственно. Возможно, мы немного отстаем в части культуры производства, и это наш резерв для роста. Но технологически — на одном уровне.

— Значит резерв для роста — люди?

— Верно. Подготовить хорошего рабочего или специалиста — большое дело. К сожалению, в стране практически исчезло профильное среднеспециальное образование. Раньше в Челябинске было ПТУ, готовившее только обувщиков, плюс техникум легкой промышленности. Сейчас ПТУ нет, техникум же не в лучшем состоянии. Высшее образование по нашему профилю — ближайшее в Омске и Новосибирске. А основную массу рабочих готовим сами. Нет иного выхода.

— Сколько в «Юничеле» работает сотрудников?

— На фабрике в Челябинске — полторы тысячи. На златоустовской площадке, которую мы, в общем-то, восстановили почти с нуля — 650 человек (хотя еще лет 10 назад было лишь 60). В Оренбурге, где фабрика до нас четыре года стояла пустая и разворованная — 350 человек. Не было в последнее время ни одного года, когда бы мы не создавали несколько десятков новых рабочих мест. А в прошлом году и вовсе 150 новых мест создали. И это при том, что налогов в пересчете на пару обуви мы платим раз в пять больше, чем наши китайские коллеги-конкуренты.

— Тогда почему бы вам просто не перевести производство в Китай? Выгоднее же. И примеры, наверное, есть.

— (сразу и твердо) Нет. Я патриот. Я в нашей стране занимаюсь тем, что хорошо умею и люблю. Зачем мне Китай? Нам наше, российское производство развивать надо. Пусть и в чем-то не благодаря, а вопреки. Например, мы уже два года пытаемся оформить землю под расширение производства в Златоусте. Проект пристроя к существующему зданию местной фабрики давно готов, но волокита с землей занимает все больше времени и сил. И вроде бы виноватых нет, и власти города вроде поддерживают, но воз и ныне там... Хотя я бы мог уже давно построиться и начать производство...

— Сколько у вас лично пар обуви?

— Около десяти.

— Сколько из них — производства «Юничел»?

— (с улыбкой) Примерно половина. Сам ношу, тестирую, пробую на себе. И скажу на полном серьезе — мы делаем хорошую обувь. За некоторыми моделями у меня очередь даже среди друзей. А они, как вы понимаете, порой люди очень непростые — в том числе гендиректоры и владельцы серьезного бизнеса, которые могут себе позволить любую обувь. Но берут ее у меня. А детей вообще все знакомые обувают на нашей фабрике.