«Медаль Оли Фаткулиной мы отдавать не будем»

Лидия Павловна приехала в Челябинск как почетный гость — в столице Южного Урала проходили отборочные соревнования на всероссийское первенство по конькобежному спорту. Ледовый дворец, где проходил отбор, носит ее имя. Молодые спортсмены не давали живой легенде проходу: фото на память, автографы, комплименты.

В 1960-е американский репортер назвал свою статью о Скобликовой «Локоны и сталь». За полвека сила характера только увеличилась, а локоны остались, правда слегка поседели. Но бодрости духа и ясности ума Лидии Павловны можно только завидовать. Удалось «украсть» ее у поклонников на несколько минут.

 

Молодые спортсмены не давали живой легенде проходу

 

— Видели, какие красивые и молодые спортсмены бегают? Вот за ними будущее! Они станут гордостью нашей страны, я вам гарантирую, — рассуждает Скобликова, наблюдая за конькобежцами.

— Но смогут ли они представлять нашу страну где-то...

— Да, мы живем в сложное время. Тяжело ждать Олимпиаду, еще не знаем точно: что и как будет. Но я почему-то надеюсь, что восторжествует здравый смысл и международный Олимпийский комитет примет правильное решение.
Я не могу представить конькобежный спорт на Олимпиаде без России. А как можно представить Игры без наших хоккеистов? А без лыжников? Молодежь это тоже чувствует. Но на молодых спортсменах сейчас колоссальная ответственность: если с ближайшей Олимпиадой у нас не сложится, то через четыре года именно эти ребята будут защищать честь страны.

— Вы же общаетесь с Ольгой Фаткулиной? Как вы считаете, нужно отдавать медаль?

— Я даже комментировать это все не хочу! Я знаю, как она тренировалась, через какую трудную жизнь она прошла. Трудолюбивая девочка.

И вообще, я в эту всю историю не верю: фактов нет, доказывать нечего. А мы действительно общаемся с Олей, она очень талантливая конькобежка. Вы просто не представляете, как меня донимают в Москве журналисты по поводу Оли...

Но я вам вот что скажу: никакую медаль мы отдавать не будем. Мы с Урала, у нас достаточно золота, в Златоусте есть его производство. В олимпийской медали всего шесть граммов золота, ну что, мы тут не найдем металла, что ли? Сделаем ей такую медаль — будет круче ее серебряной (улыбается). Но и ее серебро я бы никому возвращать не стала.

 

«Мне противна вся шумиха вокруг нашей сборной»

 

— Вы бы не отдали?

— Нет, конечно. Вся эта шумиха, возня — противно. Не можете найти другие средства воздействия на страну и бьете по самому больному? У нас полстраны занимаются различными видами спорта, мы горой за Олю встанем, если потребуется!

Я не представляю, как можно безосновательно отдать то, к чему ты шла годами. Никогда бы не отдала.

— А под нейтральным флагом стали бы выступать?

— 12 декабря будет Олимпийское собрание, вот как они решат, так пусть и будет. Я считаю, что выступать нужно, но под нейтральным флагом я бы не выступала. Может быть, потому что у меня уже были олимпийские медали...

Ну что это такое? Громадная страна, 140 с лишним миллионов населения, есть свой флаг, свой гимн — на каком основании нас не будет? Когда я поднималась на пьедестал почета — а я поднималась на него 12 раз на первенстве мира и 6 раз на Олимпийских играх — помню, как стоишь, а у тебя все тело дрожит. Потому что настолько это торжественно и величественно! Звучит гимн, а в честь твоих побед поднимается знамя Родины... Это невозможно заменить, отменить и объяснить тому, кто этого не испытывал.

— Вы в Южную Корею поедете?

— Там уже все оплачено Олимпийским комитетом. Нас позвали. Но на что мне там смотреть? Если нашей команды не будет — смотреть нечего.

— Лидия Павловна, вы сами только что перечислили, сколько раз поднимались на пьедестал. Было ли вам когда-нибудь страшно проиграть?

— Да я все время проигрывала! (смеется) Я никогда не была абсолютной чемпионкой Советского Союза. Все время случалось то одно, то другое.

Никогда не была победителем приза имени Кирова, в свое время это была очень престижная награда. У меня день рождения 8 марта, я всегда уезжала к родным, а тут эти соревнования.

Много было поражений, а сколько раз я падала? Но всегда вставала.

 

«Я себе сразу сказала: надо впахивать»

 

— Уходить из спорта было грустно?

— Я очень спокойно ушла. Выиграла первенство страны на 1000 метров, а уже на следующий год закончила карьеру. В 1967 году мы переехали в Москву, сыну было два года. В столице у нас никого не было, надо было заниматься ребенком, муж Саша дописывал кандидатскую. И я решила завязывать с этим делом (смеется).

— Не жалели?

— Никогда! Многие заканчивают спортивную карьеру и не могут определиться с дальнейшей жизнью. Я себе сразу сказала: надо впахивать, медали у тебя уже есть. Спортшколу «Локомотив» сделали специализированной для конькобежцев, я стала директором.

А я ведь ни черта в этом не понимала. За льдом надо следить... а я откуда знаю, как это делается? Он ведь еще и трескается. Тогда на площадке работали две бригады посменно, которые заливали лед. Приходит ко мне одна из бригад, шесть человек, лед с во-о-от такими трещинами, что с ним делать? А я перед работой уже съездила в Самарский переулок, пришла к тренеру «Буревестника», он мне все рассказал. И я давай своих рабочих воспитывать: «Берете ведро снега, водички немного, затираете трещины, потом скребком, потом горячей водой». Так они мне потом, когда зиму отработали, сказали: «Пална, нам бы такого бригадира!» (смеется)

— Зачем при всех своих спортивных достижениях и будучи директором спортшколы вы стали защищать кандидатскую диссертацию по историческим наукам?

— Как-то не получилось у меня с карьерой тренера. А педагогический опыт был: еще тренируясь в сборной СССР, я работала преподавателем в челябинском пединституте. Ректором у нас тогда был Евгений Михайлович Тяжельников, он мне сказал: «Лида, ты же не всегда бегать будешь! Начинай потихонечку работать». Потом я переехала в Москву, закончив выступать, сразу стала директором спортивной школы, вроде бы от института это все далеко.

Был объявлен конкурс на старшего преподавателя высшей школы профсоюзного движения. И мне говорят: «Подавай заявку, у тебя же есть педагогический стаж». Я подала, честно говоря, просто так. Выиграла у всех кандидатов. Девять лет после этого я заведовала кафедрой.

В институте тогда было такое положение: преподаватель получал 105 рублей, старший преподаватель — 125, у кого стаж больше пяти лет — 160, а кандидат наук — сразу 325 рублей! Но даже не это меня подтолкнуло. Мой муж Александр Полозков прекрасно защитил кандидатскую, он понимал, что без изучения теории и методики работа дальше не получится. Тогда меня пригласили в центральный комитет партии, предложили пойти в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Это было очень серьезное учебное заведение. Со мной учились секретари обкомов, руководители исполкомов и так далее.

 

Лидия Скобликова много раз признавалась в любви поэту Есенину

 

— Белой вороной себя не ощущали?

— Мне один из студентов сказал: «Меня тут спрашивают, а что здесь делает Скобликова?». Конечно, я была не по рангу туда направлена. И мне ничего не оставалось, кроме как хорошо учиться.

Меня хотели направить на партийный факультет. Но Виктор Афанасьев, который впоследствии стал главным редактором газеты «Правда», подсказал пойти в аспирантуру. Кандидатский минимум к тому моменту уже был сдан. Диссертация была об основных направлениях идей нравственного воспитания. Можно было делать ее философской, но тогда пришлось бы все категории обосновывать. А можно было изучить нравственное воспитание в какой-то исторический период, что я и сделала.

Каждый день сидела до двух часов ночи, а в шесть утра вставала. А вот здесь (показывает на свою ладонь) у меня были мозоли. Тогда модно же было кейсы носить (улыбается).

— Для чего вы всегда с собой возите томик Есенина?

— Я его очень люблю. Вы можете сейчас начать его читать вслух, а я буду вам вторить наизусть. Мы всегда Есенина читали. Один из моих томиков есть в музее в ледовом дворце «Уральская молния». Мы как-то всей семьей Сергея Александровича очень полюбили.

— С мужем вы с 1956 года вместе. В чем секрет 60-летней крепкой семьи?

— Любовь. Она миром правит. За все годы я ни разу не зашла в дом и не сказала: «Сашка!». У нас нет такого имени. Есть одно — Сашенька. Мы никогда не ругаемся.

— Но как вам удалось сохранить такое трепетное отношение друг к другу?

— Уважать друг друга надо. Сейчас начались всякие болячки. Саша стал инвалидом второй группы. Для меня встать утром и приготовить ему завтрак — это счастье.

Ну, или как я могу его отпустить из дома неэлегантно одетым? Спросите любого, кто его знает, вам ответят — Полозков самый элегантный, всегда отглаженные рубашки, беленькое и чистое все всегда.

Сейчас я прилетела в Челябинск, он звонит, спрашивает о моих делах. Говорю, что я на месте, все хорошо. А он отвечает: «Ты береги себя, родная». Вот так мы и сохранились, любя друг друга.

 

Со своим мужем спортсменка живет душа в душу больше 60 лет