— Ирина Альфредовна, Челябинск за последнее десятилетие пережил два катаклизма — падение метеорита и пандемию. Но если болид рухнул на область махом, никто и отреагировать не успел, оставалось только по факту устранять последствия, то коронавирус на Южный Урал ведь шел медленно, поступательно и зловеще. И в регион-то он еще не проник, но мы уже понимали, что надвигается какая-то дрянь, которая ничего хорошего не несет, но что с ней делать — решительно непонятно. Как решали задачу «пойди туда, не знаю куда»?

— Ужасаться было некогда. Мы начали с прогнозов. Построили две модели: оптимистичную и пессимистичную. Но, честно признаюсь, даже когда мне озвучили, что при наихудших раскладах в регионе коронавирус подхватят 4 000 человек, я решила, что аналитики сошли с ума и таких цифр не будет никогда. Тем не менее, Алексей Леонидович (Текслер — прим. редакции) тогда поставил задачу развернуть в больницах региона не менее 2 500 койкомест под ковидных больных, и мы ее выполнили. Время показало, что губернатор оказался прав.

Первый случай в регионе был зарегистрирован 21 марта. Затем последовали новые заражения. Но они исчислялись единицами. Население всерьез не воспринимало угрозу, думая, что пронесет. Но в июле начался первый подъем заболеваемости, тогда уже нам было понятно, что вся эта история гораздо серьезнее, чем казалась на старте... правда, к тому времени мы уже научились разворачивать базы за 3 дня. И когда ноябрь накрыл область второй волной, получилось разом дополнительно сформировать порядка 3 000 коечных мест.

— Да, но непонятно же было, как лечить. А население еще вместо того, чтобы маски скупать, чтобы обезопаситься от заражений, перевернуло ситуацию с ног на голову, начав сметать с полок «Азитромицин», «Левофлоксацин». Так что регион еще познал «прелести» самолечения и, как следствие, дефицит лекарств. Только к осени худо-бедно разгребли эту историю.

— Вы правы. Схем лечения не было, при этом боролись за жизнь каждого. Порой меняли подход по 5 раз, чтобы подобрать препарат, на который организм откликнулся бы. В пик распространения инфекции приходилось по 100 процедур совершать. И я с первого дня признательна медикам за то, сколько они вывезли, порой нечеловеческими усилиями, на своих плечах. Помню, как в прошлом году мы их награждали... изможденные лица, отсутствие блеска в глазах. Тогда, мне кажется, они и особой радости не испытали, настолько были уставшими. Но ситуация прогрессирует: на сегодняшний день мы и две волны распространения преодолели, и схему лечения выработали, и вакцинацию начали. Нагрузка на врачей уменьшилась, на днях мы их чествовали вновь. И когда в этот раз я зашла в зал, увидела прекрасных, нарядных женщин с улыбающимися лицами. Одна из медсестер подошла ко мне с просьбой сфотографироваться и рассказала, что едва ли не жила на работе, что награда — это здорово, но она рада еще и тому, что скоро поедет в Снежинск к маме, которую не видела полгода.

— А не рано выдохнули?

— Невозможно находиться постоянно в напряжении. В любом случае, стало чуть легче. Каждый месяц пандемии приносил свои плюсы в появлении новых препаратов, схем лечения. Это все равно облегчало работу и делало увереннее врачей. Рентгенологам сейчас попроще.

Сейчас мы так же быстро, как открывали ковидные госпитали на базе лечебных учреждений, так их и закрываем. Сегодня людям важна плановая помощь. Потому что в борьбе с коронавирусом мы допустили избыточную смертность от болезней системы кровообращения. В итоге 9 000 коек для больных коронавирусом срезали до 2 800, возвращаем больницы в привычный режим работы, чтобы другие показатели не просели.

На сегодняшний день у нас 20% коек под коронавирусных больных пустует, но мы их сохраняем. Зато столкнулись с приятной для нас аномалией: ежегодно весной регион накрывает эпидемия гриппа, однако на сегодняшний день мы не зарегистрировали еще ни одного случая. Посмотрим, может быть, ковид вытеснил грипп, если такое вообще бывает (смеется)... В любом случае, пока не расслабляемся: и койки держим в нужном запасе, и препараты все имеем. Здесь не выдыхаем точно.

— Подозреваю, что рабочим графиком 24/7 вас не удивить. Алексей Леонидович еще в 2019 году, только возглавив регион, объявил, что члены правительства и министры Челябинской области будут работать до 21 часа, так как задач уйма. Еще и пандемия сверху нагрянула; 27–28 часов в сутках тогда для вас не стали реальностью?

— Я помню, как-то пришла с работы в девять часов вечера. Комментарий дочери был: «Ты чего так рано?». Работать действительно приходилось до 22–23 часов. И когда вмешалась ковидная история, она просто перераспределила работу, но график остался тем же. Спустя год понимаешь, где могли ошибиться, где надо было действовать по-другому. Но вызов позволил просканировать систему здравоохранения и четко сформулировать стратегию дальнейшего развития.

Понятно, что в этот период многие выводы и потребности людей стали очевидны. Понятно, что любая трудность — это скрытая возможность. И мы эти возможности использовали.

Сейчас там строятся еще 3 новых корпуса. Это будет профильное инфекционное учреждение. Мы там выделим отделение под больных гепатитом и ВИЧ, сделаем его инфекционным центром для всей области.

Плюс такого современного центра еще и в том, что он на 100% укомплектован врачами и медперсоналом. Потому что работать в таких условиях — одно удовольствие. Сотрудникам там как минимум 10 лет не грозит профессиональное выгорание. Мы показали, что новые условия работы помогают привлекать кадры.

— А во время пиковых нагрузок, я помню, в помощь врачам и медперсоналу в поликлиники привлекали более 300 студентов. Что сейчас с ними?

— На самом деле это тоже был вызов. Когда мы поняли, что не справляется амбулаторное звено, вначале вывели в поликлиники 4–5-е курсы. Но этого не хватило, подключили и 3-й курс: посадили их в регистратуры, на заполнение информационной системы БАРС, ординаторы пошли по участкам. Вспоминаю, когда я волонтерила, сама возила врачей к ковидным больным, однажды попалась девушка-ординатор, разговорились с ней. Она рассказывала, что многим эта ситуация добавила уверенности.

— То есть не так, когда тебя летом принудительно направляют на практику, а на месте думают, что с тобой делать.

— (смеется) Ну да, это про то, когда в рядовых условиях ты — лишняя головная боль. А здесь они были нужны, востребованы. И сейчас многие у нас остались в инфекционных больницах, дежурят в реанимациях. Есть те, кто остался работать на 0.25 ставки на терапевтических участках. И я думаю, что для них это — бесценная практика, которую они получили.

Тем не менее, студенты поддержали. Нагрузку выдержали далеко не все, но часть осталась в профессии. И я думаю, что кто-то из них свяжет свою судьбу с медициной навсегда.

— А вы несколько минут назад обронили фразу, что «задним умом понимаешь, что какие-то вещи можно было бы сделать по-другому». Поделитесь подробностями?

— (задумалась) Я думаю, что мы в какой-то момент недостаточно внимания уделили амбулаторно-поликлиническому звену. Да, были стационары, была готовность, достаточное количество коек. И только потом уже, с колес перестраивая работу, мы поняли, что не менее важно и первичное звено. Это ранняя выявляемость, своевременное назначение лекарств. Но здесь мы тоже быстро сориентировались. Приняли решение не дожидаться федеральных средств, а на областные закупили лекарства. И когда в стране возник массовый дефицит, это позволило нам 2-3 недели выдавать антибиотики, антикоагулянты людям из этого запаса. И потом, когда до нас дошли деньги из Москвы, дополнительно насытить рынок препаратами.

— Хотел бы еще личными наблюдениями поделиться. Момент, который меня дико раздражал. Владимир Путин объявил в стране режим самоизоляции. Все, что надо было — какое-то время просто посидеть дома. Но челябинцы просто «забили» на это и продемонстрировали худшие показатели по стране, словно никакой пандемии и нет. В то время как регион предпринимает колоссальные усилия для спасения жизней, поведение людей при этом на уровне детского сада.

— Наш русский «авось» проявляется во всем. Вспомните метели в конце февраля — начале марта. Всех же предупреждали: не выезжайте на трассы, это опасно; а сколько людей пришлось потом вызволять, пункты временного приема разворачивать, машины эвакуировать? Вот он, показатель социальной ответственности: будь то ковид, неблагоприятные погодные условия или еще какие-то другие ситуации.

У нас сотни волонтеров и тысячи социальных работников доставляли продукты, лекарства тем пожилым гражданам, которые находились на самоизоляции. Тогда порядка 3 500 заявок только в первую неделю было получено и обработано. Здесь, конечно, был подъем добровольчества. Но основная масса считала, что все это какие-то сказки, что нас это не коснется, минует. На самом деле, наверное, в тот момент не так жестко принимали систему штрафов. А когда пошла вторая волна, уже активно начались и контрольные мероприятия, и штрафы, и контроль соблюдения масочного режима. Уже тогда было понятно, что однозначно это надо соблюдать, что это работает.

— Когда, по-вашему, проблески сознания стали наблюдаться у челябинцев?

— Маски на уровне 80-90% населения начали носить где-то примерно к декабрю, когда коронавирус по касательной уже затронул чуть ли не каждую семью. Когда уже не осталось почти никого среди тех, у кого кто-то не заболел из близких, друзей, родных. Тогда в голове что-то зашевелилось и люди стали понимать масштабы бедствия.

Сейчас привито порядка 100 тысяч жителей Челябинской области. Понятно, что пока еще нет достаточного количества вакцины, в январе-феврале было произведено 7 миллионов вакцин «Спутник V». Но в ближайшее время объем должен быть увеличен до 30 миллионов, плюс на подходе еще 2 вакцины: «ЭпиВакКорона» и «КовиВак». Я вакцинировалась в июле прошлого года «Спутник V», у меня до сих пор высокая степень защиты. Уже 8 месяцев.

— В Челябинской области, если верить порталу «Стоп Коронавирус», в день ставится 4 176 уколов вакцины. Я посчитал, что такими темпами, чтобы охватить 3 500 000 населения региона, понадобится 838 дней. Это больше двух лет. Даже если вычесть детскую группу (от 0 до 19 лет) южноуральцев — более 810 тысяч человек. Получается 2 690 000 и 644 дня. Это 1,7 года. К осени такими темпами вряд ли успеем. Что, по-вашему, тормозит этот процесс? Нехватка вакцин или людское мракобесие?

— Да оба фактора. Темпы вакцинации сегодня обусловлены тем количеством ампул с препаратами, которые поступают в регион. Естественно, стоит задача — привить к сентябрю 60% населения, и мы должны ее выполнить. Сегодня мы в состоянии ежедневно ставить 15 000 вакцин. Это позволит уложиться в сроки и не допустить новых вспышек заболеваемости.

— Но 15 000 желающих есть?

— Это второй вопрос. Но мы сейчас плотно работаем с предприятиями, там коллективы достаточно организованно выражают желание привиться. Думаю, что когда вакцины начнут массово ввозиться в регион, процесс пойдет активнее. Тем более что некоторые производства, например, цинковый завод, даже закупили холодильное оборудование для хранения ампул. Вопрос только в наличии достаточного количества вакцины. Активно стали прививаться работники образовательных организаций, которые поначалу относились к этому настороженно. На сегодняшний день в процентном соотношении они даже обогнали медицинских сотрудников.

— Придется убеждать.

— Придется. Но ведь летом люди начнут собираться в отпуска, и не хотелось бы портить отдых. Смешение, скопление людей, аэропорты, санатории, отели и так далее. Честно говоря, все равно не понимаю людей. Мне кажется, сейчас надо просто бежать вакцинироваться и спокойно уезжать в отпуск. Надеюсь, что так произойдет. Хотя сегодня у нас через портал «Госуслуги» записывается 100-150 человек. Этого, конечно, тоже недостаточно. Здесь опять наш русский характер: беда миновала и все выдохнули. Хотя в Израиле 60% населения уже привиты. Там даже не разговаривали, не обсуждали. В обязательном порядке всех отправили на вакцинацию, и все.

— Несмотря на трагические последствия пандемии, врачи и эксперты в области здравоохранения все чаще говорят об усталости людей от нового, во многом более строгого, режима жизни. Сейчас область постепенно выходит из кризиса. Губернатор в последний раз продлил в регионе режим самоизоляции для жителей старше 65 лет. Были сняты запреты на проведение развлекательных мероприятий в местах общественного питания, а на культурных, зрелищных и спортивных событиях может быть занято до 75 процентов мест. Есть прогнозы, что на фоне усталости и смягчений режима люди сорвутся, будут чаще пренебрегать соблюдением правил индивидуальной безопасности и тем самым ухудшать эпидемическую ситуацию?

— Мы говорим постоянно, что ситуация продолжает оставаться сложной. По статистике, хоть и наблюдается снижение числа заражений, но полторы сотни вновь выявленных заболеваний ежесуточно — это тоже достаточно серьезная цифра, и она сохраняется.

Вот и представьте себе это лето. Настроение у людей уже больше расслабленное. Заграница пусть не масштабно, но открыта: Турция, Танзания, ОАЭ, Мальдивы. По области уйма баз, детских лагерей начнут работу. Поэтому архиважно следовать рекомендациям Роспотребнадзора, соблюдать масочный режим, социальную дистанцию. Ну и, безусловно, вакцинироваться, чтобы обезопасить себя и не нести угрозу окружающим.

— Я вот чего напоследок вспомнил. Алексей Леонидович во время одной из бесед со СМИ сказал, что Ирина Альфредовна, переживая всю эту историю с коронавирусом, однажды не смогла сдержать слез.

— Конечно, я переживаю, это тяжело. До меня дозвониться или в кабинет прийти достаточно легко, в соцсети часто пишут: в тот же фэйсбук ежедневно поступало до 300 обращений. Помогали, радовались, вместе плакали, опять радовались. Я такой человек, сейчас вам рассказывая, все это вспоминаю, и, наверное, опять сейчас расплачусь. Для меня это очень близкая история. Я и в «красных» зонах была, и видела, что на себе выносили врачи, как их при этом всячески хаяли чуть ли не матом. За это обидно. Лично я уже выработала иммунитет от критики, но совершенно убеждена, что в нашем регионе ситуация была контролируема, управляема и в тот момент было все сделано для обеспечения лекарствами, создания мест для лечения и всего необходимого, чтобы справиться с этой напастью. И когда анализируешь обстановку в других регионах, гордишься, что у нас многое удалось предотвратить.

— Критика в отношении системы здравоохранения звучала и до коронавируса. На мой взгляд, особенно она обострилась в период так называемой оптимизации.

— Наверное, такой негатив был в отношении системы здравоохранения где-то и был оправдан. Но в большинстве своем это стереотипы: «Вот все льют туда грязь, и я плесну». Мне кажется, что сейчас ситуация чуточку поменялась, что система здравоохранения не сломалась и все-таки жители ее оценили. Поэтому важно для нас эту динамику сохранить и на этой волне продолжать стремиться к доступности, улучшению, качеству медпомощи. Это вопрос не года и не двух. Много кто из докторов ушел из системы, их вернуть достаточно сложно. Это в принципе требует колоссальных вложений. Но я точно уверена, что эта задача решаема.

В Челябинске горздрав ликвидируется и медицина вливается в региональную. Это будет единая система с единой скорой помощью и диспетчеризацией по всей области, что тоже очень важно. Бригады скорой не будут упираться в административные границы. К пациенту приедет машина, которая ближе, а не которая относится к городу или району. Плюс в Челябинске мы планируем усилить третью больницу и областную клиническую больницу. Я думаю, что в этом году мы начнем проектировать там хирургические корпуса, которые сконцентрируют у себя всю высокотехнологичную помощь и ее оказание для всех жителей области. Ну, и обсуждаемая детская хирургия появится — вопреки действиям недоброжелателей.

— Но склоки и судебные заседания всячески этот вопрос оттягивают.

— Вы знаете, мы научились строить за 74 дня. Поэтому эти ухмылки, что «а вот теперь-то они не успеют»... Успеем. В срок построим и сможем соблюсти все необходимые требования и нормы. Учтем интересы всех, но детская хирургия в области будет. И будет она на территории медицинского городка.