Сергей Сушков:

«Принятие документа о сводных расчетах выбросов повлечет серьезные последствия для промышленного лобби»

Андрей Ткаченко

Вице-губернатор Челябинской области, ответственный за экологическую повестку в регионе, рассказал нашему изданию, почему так долго не могли принять закон о сводных расчетах, кто может рекультивировать челябинскую свалку, как искоренить устаревший транспорт и почему городу нужен «папа».

— Сергей Юрьевич, президент России Владимир Путин заявил, что Госдуме необходимо принять закон о квотировании выбросов в весеннюю сессию. Этого события в Челябинской области ждали с 2016 года. Что это будет означать на региональном уровне?

— В 2016 году сам президент России распорядился принять закон о квотировании и сводных расчетах. Распорядился в рамках Госсовета, на котором с соответствующим докладом выступал наш губернатор Борис Дубровский. А дальше началось интересное. Когда поручение поступило в недра федеральных исполнительных органов власти, его исполнение, мягко говоря, затянулось... практически до сегодняшнего дня. Потому что вдруг выяснилось, что принятие документа на общероссийском уровне повлечет самые серьезные последствия в первую очередь для промышленного лобби. Для людей, которые связаны с извлечением прибыли, для которых это главный стимул жизненного развития.

Например, мы отправили проект закона в Минприроды. Они его там долго изучали, на разных комиссиях склоняли, давали разные заключения... Закончилось все ответом, что субъект Федерации не способен написать федеральный закон самостоятельно. И мы должны выполнить это решение своими силами. Так появилась вторая редакция. Дальше опять была история с согласованиями. Затем министра Донского (Сергей Донской, министр природных ресурсов и экологии РФ с 21 мая 2012-го по 18 мая 2018 года — прим. редакции) проводили, появился новый министр, которому надо во все вникнуть... Мы уже и потеряли веру в то, что закон будет. Более того, есть информация, что когда эта тема умирала, а мы на ней настаивали, было принято такое решение: мол, а давайте мы на одной Челябинской области сделаем этот эксперимент. Покажем, как она ничего не сделает, и дальше всем расскажем, как этот эксперимент провалился... В общем, в конце концов Владимир Владимирович в Послании взял и сказал, дал прямую команду. Тема будет обкатываться на 12 городах, но наш регион все равно передовой. Теперь, когда есть срок исполнения поручения президента, сразу появились люди, которые приписали лавры себе, сказали, что все три года инициировали и писали этот закон, теперь они являются главными в его продвижении. И мы уже понимаем, что все и без нас получится. И не обижаемся, а помогаем. Главное — интересы дела.

Сергей Сушков рассказал, что создание закона о сводных расчетах на федеральном уровне встретило мощное противодействие промышленников

— А что конкретно получится? В регионе?

— Для многих это сложные слова — квотирование, расчеты. Но за ними кроются очень простые вещи. Мы говорим, что город задыхается от промышленных выбросов. Начали смотреть, какие есть инструменты, чтобы их понизить, эти выбросы от наших загрязнителей. А представители предприятий нам и говорят — какое уменьшить? Они и так 30 процентов не дотягивают до предельно утвержденных! Конкретный пример: мы приходим на одно очень крупное предприятие, нам говорят — вот у нас утвержденные ПДК, мы только треть от них выбрасываем. А город уже задыхается! Возникает вопрос — как пересмотреть эти вещи? В рамках существующего порядка — невозможно. Однако есть инструмент, и очень простой, давно придуманный во всем мире: мерить ПДК на границе санитарно-защитной зоны каждого предприятия с учетом не только его выбросов, но и всех источников загрязнения, в том числе и всех предприятий, которые находятся, условно говоря, в 10-километровой зоне. То есть автомобили выбрасывают, предприятия выбрасывают, свалка недалеко — тоже выбрасывает. Все это меряется, делается сводный расчет и мы говорим: «Ребята, вот теперь мы вас всех будем квотировать». Вам — такая квота, вам — такая, добивайтесь уменьшения в рамках квоты.

— Автомобили ведь не статичны, они перемещаются. Сегодня на одном участке дороги могут проехать 10 тысяч автомобилей, завтра, в выходные — уже только пять...

— Когда мы рассчитаем квоты, будет понятно, сколько каждое предприятие сможет выдавать максимально, с учетом всплесков автомобильного движения. Почему сопротивляются? Потому что понимают, что сегодня те 30% от нормы, которые они выбрасывают, с учетом квоты превратятся в 15%. И что делать им в таком случае? Либо ставить новые очистные сооружения — а это серьезные инвестиции, либо уменьшить объем выпускаемой продукции. Важно: не «выплеснуть с водой ребенка».

Сергей Сушков: «Когда мы рассчитаем квоты, будет понятно, сколько каждое предприятие сможет выдавать максимально»

— Вы уже представляете, как представители финансово-промышленных групп будут сопротивляться и тому, и другому?

— Конечно, мы же их собираем совместно с контрольными органами (в Правительстве Челябинской области — прим. редакции) каждую неделю. Вчера вот разговаривали. Просили сделать комплексные планы по снижению выбросов. Показали источники выбросов стационарные и нестационарные, в приземном слое и надземном. Также мы обсуждаем, как будет вестись мониторинг. Это же тоже принципиально важная вещь — как измерить? Есть разные подходы, мнения. А теперь нужна единая шкала измерений, в которую все верят!

— Если промышленники будут вынуждены снижать объемы производства — не откроется ли здесь широкое поле для манипуляций? Мол, а как же продажи, а как же экономика, рабочие места...

— Снижение объемов производства — это снижение прибыли. Как этого избежать? Есть очень простой способ: вкладывать в наилучшие доступные технологии (НДТ — прим. редакции). Чтобы не мартеновская печь стояла на предприятии, а новые комплексы — без выбросов, без вредного влияния. Все равно к этому придем.

— Ну это немного идеалистичная картина. А не будет ли такого варианта, что предприятия начнут вкладывать деньги в юристов, которые это все будут оспаривать?

— Ну, есть столбовой путь цивилизационного развития, который все проходили. В ряде европейских стран это все уже было. И мы вряд ли сейчас изобретем какой-то новый велосипед. В Европе были грязные производства в центре города, был смог, как в Лондоне, были требования населения. Народ взбунтовался — и были приняты решения, которые привели к тому, что предприятие стало выгоднее разместить за пределами города. Это, конечно, пока не наш вариант. У нас пока первая сигнальная система: на улице должен быть свежий воздух. Методов стимулирования великое множество. Вот губернатор придумал, как стимулировать транспортников: не платят транспортный налог те, кто переходят на газомоторное топливо. Это же стимул! А предприятиям? Освободим от налога на имущество, если установишь НДТ на печи и не будешь выбрасывать всякую гадость. Как, например, бензапирен, который не пахнет, невидим, а вызывает раковые заболевания. Да, это не метан, который носом чуешь, но который не особенно вреден. Самое вредное — без запаха, вкуса, цвета; четвертый класс опасности.

— Как-то изменится размер штрафов за превышение ПДК?

— Штрафы уже выросли — только за последние несколько лет Законодательное собрание внесло несколько изменений в КоАП. Максимальная мера ответственности — возмещение ущерба, причиненного здоровью и окружающей среде. Ущерб рассчитывается в сотнях миллионов рублей. Многим предприятиям предъявляют за шлакоотвалы, за засорение полей органическими отходами и так далее. Недавно вот челябинской птицефабрике предъявили 2 млрд рублей. А главное наказание — приостановление деятельности завода, комбината, вредного производства.

Вице-губернатор считает, что закрытие свалки в Челябинске привело к настоящей коммунальной реформе

— Да, о таких мерах регулярно сообщают прокуратура, Росприроднадзор. Но надолго ли приостанавливается работа предприятия?

— Ну, предприятия исправляются, их снова запускают... Это сложный процесс — заставить предпринимателя отказаться от денег, которые возникают просто от того, что он не включил фильтр.

— Как исключить эти соблазны? Как по ним ударить?

— Ну, по ним ударит сам закон о сводных расчетах. Это будет очень серьезный для предприятий вызов, самый серьезный за последнее время. Неслучайно губернатор говорит, что все проблемы надо решать комплексно. Например, закрытие свалки привело к тому, что стало понятно, где и какие контейнеры должны стоять, привело к тому, что федеральные органы власти засуетились и выделили деньги на рекультивацию, а игроки рынка стали бороться за то, чтобы их освоить. Это все привело к тому, что закрытие свалки запустило в итоге коммунальную реформу. А ведь никто ранее не хотел брать на себя такую ответственность — закрыть свалку. А ведь это 19 млн кубических метров мусора. На 100 га земли! Это ад внутри города, выбрасывающий ежегодно до 60 тыс. тонн вредных веществ.

— Относительно рекультивации свалки — подрядчик ведь должен быть выбран в ближайшее время?

— Да, мы ждем, со дня на день документ должен поступить в Правительство РФ. Есть поручения президента, есть компания, на которой мы настаиваем. Очень важный момент: мы хотим, чтобы это было не частное предприятие, а государственная корпорация. Я имею в виду компанию «Росатом». Чтобы не было никаких вопросов к ее компетенциям. Хотелось бы успеть к саммитам ШОС и БРИКС. Надо к этому времени хотя бы завершить технический этап. Он состоит из двух подэтапов. Первый — отделение инфильтрата, то есть твердой фракции от жидкой. Когда они находятся вместе, это вызывает теплоту и гниение. В результате возникает пожар, особенно при наличии метана. Второй подэтап — надо сделать трубопроводы внутри тела свалки, которые начнут собирать газ и выводить его. Это даст возможность исключить эндогенные пожары. Станет меньше выбросов. Конечно, внешний вид свалки при этом останется прежним, но вредного влияния станет меньше. А вот уже биологический этап поможет преобразить свалку.

Сергей Сушков выступает за системность решения экологических проблем, которую демонстрирует Борис Дубровский

— Все-таки какое преобразование подразумевает биологический этап? Засевание свалки растительностью и превращение ее в зеленый холм или что-то другое?

— В настоящий момент проведены проектно-изыскательские работы. Но самого проекта еще нет, а чтобы заплатить за него, надо иметь распоряжение Правительства РФ. Как только его получим, приступим к проектированию. Проект биоэтапа, по нашему мнению, должен быть без затрагивания самого тела свалки. Мы посмотрели, как это делают в других странах, в Подмосковье, и пришли к выводу — если начать свалку вывозить, то это будет еще хуже. Мы просим избрать вариант рекультивации без ворошения самого мусора.

— Закрытие свалки уменьшит выбросы в атмосферу. Давайте вернемся к теме транспорта. Как и когда будет осуществляться переход на газомоторное топливо?

— Закупка будет осуществляться по 44 ФЗ. Средства на 300 газомоторных автобусов у нас предусмотрены на три года, в бюджете области. И при наличии профицита есть возможность увеличить количество закупаемых машин. Одна из газовых компаний-гигантов проявила большой интерес к нашей области. Она намерена строить сеть заправочных станций с СПГ — сжиженным природным газом. Подчеркиваю — это не пропан, не бутан. Это отдельный вид топлива, он безопасен, экономичен. Себестоимость его меньше. Сейчас разрабатывается проект строительства под Магнитогорском завода по сжижению газа. Газовики сегодня действуют совместно с властью, с нами, в одном ключе. Чтобы все делалось системно, и инфраструктура была гармонизирована с городской средой. Транспорт надо обновлять, однозначно. Надо обновлять трамвайный парк, надо поддержать наш вагоностроительный завод в Усть-Катаве. Надо убирать страшные автобусы с дизельными выхлопами.

— Допустим, купят новые автобусы и трамваи. Но у нас по городу ездят порядка полутора тысяч маршрутных такси, не всегда легальных. И за этим усматриваются интересы людей, которые находятся у власти. Они ведь явно не хотят отказываться от своей доли прибыли и убирать маршрутки с улиц города...

— Я думаю, что наличие нахождения у власти — это не индульгенция. Если будут нормально прописаны документы, которые не позволят эксплуатировать такой вид транспорта, то никто на уровне города не сможет принять никаких решений, чтобы он ходил по улицам. Перевозчикам придется инвестировать в новую технику. Смотрите, мы освободили от транспортного налога тех, кто перешел на газомоторное топливо. Переход на СПГ — это серьезное снижение стоимости и затрат. А эксплуатация старого транспорта должна стать экономически невыгодной. Еще один способ — обложить нормативно компании-перевозчики таким образом, чтобы выпуск на линии старых маршруток стал очень дорогим и нерентабельным.

Что произошло за последние 10 лет. Мы потеряли контроль в городах над коммунальной сферой, над тем же вывозом мусора. Потому что была идея, что частники это будут делать лучше... Мы потеряли контроль над маршрутками, потому что была идея, что надо все отдать в частные руки. Получилась система, выжимающая деньги, но предоставляющая очень плохонькие услуги. А некоторые услуги должны, обязаны быть муниципальными! Отдать по клочкам все социально-значимые сферы деятельности — это совершенно неверное направление. Пришло время собирать камни. Все эти услуги надо собрать. Должен быть единый центр, должно быть полное понимание того, кто в городе «папа». Должно быть понимание, куда мы идем.

Сергей Сушков: «Надо убирать страшные автобусы с дизельными выхлопами»

— То есть в городе все-таки должен быть «папа»?

— Однозначно. Как без «папы»? Неполная семья! Смотрите, вот Борис Александрович Дубровский очень системный человек. Это наследие того, что он работал топ-менеджером очень крупных предприятий в свое время. Он не решает конъюнктурно проблему сегодняшнего дня, он всегда работает на перспективу. Например, мы решаем экологические проблемы, и его интересует состояние воды в Шершнях. А что такое состояние воды в Шершнях? Это река Миасс. А Миасс — это водохранилище Аргази. А в Аргази попадает вода из Карабаша. И чтобы в Аргази не попадала вода из Карабаша, Борис Дубровский распоряжается начать строительство обводного канала с гидроботанической площадкой. Было выделено 200 млн рублей. И в 20 раз сокращается попадание металлов в Аргази, решается вопрос с качеством питьевого источника для человека. Далее — Аргази наполняется только на 70%, и в засушливый год мы можем остаться без воды. И Борис Дубровский решает проблему альтернативного источника питьевой воды системно, возобновив строительство Долгобродского канала, который был выкопан в 70-е годы и заброшен. А в следующем году его уже закончат. Так же и с очисткой русла Миасса, с установкой новых постов мониторинга. Все это нужно делать последовательно и на будущее. Это все проблемы экологии, и надо мыслить стратегически. Вот начнешь, например, озеленять город — а надо расширять дороги, и вроде как зелень приходится вырубать. Одно другому противоречит. Значит, надо искать какое-то другое решение в интересах нашей области.

— Вы говорили ранее, что на озеленение Челябинска в 2019 году уйдет 200 млн рублей — это беспрецедентная сумма.

— Да, такой суммы никогда ранее не выделялось региональным бюджетом. Это связано с саммитами ШОС и БРИКС. Нам бы хотелось, чтобы эти деревья стояли в том числе на гостевых маршрутах, чтобы люди, которые приезжают в Челябинск, которые едут из нового, модернизированного аэропорта в центр, видели красивый зеленый город. Опять же не могу не сказать: многие считали, что саммиты — это какая-то завиральная идея. А Борис Дубровский пролоббировал это, и все зашевелилось, Челябинск попал в федеральную повестку, начались масштабные работы. Это опять к вопросу о системности решений и работы в интересах жителей области.