Докопаться до прошлого

В России медленными темпами развивается экспериментальная археология

Один из «фанатов»-экспериментаторов, руководитель проекта «Путешествие в прошлое» Иван Семьян старается доказать — в Челябинске должен быть археологический парк, где все можно будет посмотреть и потрогать.

руководитель проекта «Путешествие в прошлое» Иван Семьян
Ярослав Наумков

— Иван, экспериментальная археология — это что?

— Говоря по-простому, это воспроизведение древних процессов, технологий производства, попытка повторить условия, в которых жили древние люди. Археологи нашли топор каменного века и деревянную постройку той же эпохи. Научные сотрудники изготавливают такой же топор и на бревнах проводят эксперимент — для чего использовался инструмент? Какие следы остаются на дереве? И так далее. Экспериментальная археология решает очень многие задачи, изучает все: начиная от рациона древних людей и заканчивая технологией строения египетских пирамид. В Европе — это отдельное научное направление археологии, специализация. У нас — один из возможных методов в арсенале исследователя.

— То есть в нашей стране к экспериментальной археологии всерьез не относятся?

— Она недооценена. В Америке и в Европе у экспериментальной археологии есть целая традиция. В начале ХХ века в США была очень популярна культурная антропология, большое внимание уделялось народным промыслам и ремеслам племен, которые находились на ранних этапах социокультурного развития. И археологи смекнули, что собранный материал можно использовать для изучения и реконструкции древних обществ, а путем экспериментов можно воссоздавать различные древние технологии. Самый популярный пример показал нам Тур Хейердал, который построил плот Кон-Тики и доказал, что на нем можно переплыть Тихий океан, как это и делали древние люди.

В середине ХХ века появляется термин «экспериментальная археология». Этой науке интересно изучать не только отдельные процессы: как обжигались, например, глиняные горшки, или как работали древние литейные мастерские. Археологи заинтересованы в изучении функционирования системы в целом. Ученые начинают строить целые «древние» поселения, изучать, как изнашиваются предметы, как быстро формируется антропогенный слой, накапливается мусор и прочее.

Археологам стало понятно, что собственных сил и государственной поддержки недостаточно, поэтому они стали привлекать заинтересованных людей. В Великобритании по телевизору и по радио набирали волонтеров для изучения древних технологий. Своеобразный «бум» случился на рубеже 60-х и 70-х годов: хиппи нравилось жить «в природе», в каменном и в бронзовом веках — можно бегать полуголыми, бросать на раскаленные камни семена конопли (смеется).

Апофеозом стало британское шоу «Living in the past», вышедшее на BBC в 1978 году. Несколько семей хиппи поселили в деревне раннего железного века. Сначала планировалось запустить шоу на полгода, но в итоге его продлили на 13 месяцев. Интерес к древнему миру рос практически ежедневно.

Тогда была придумана новая модель экспонирования исторического наследия. Далеко не каждый ценный для науки артефакт имеет высокую сохранность и понятен для посетителя традиционного музея. А продемонстрировать «вживую» восстановленный участок поселения или дом, найденный при раскопках, — это интересно, интерактивно и обязательно запомнится посетителям. И эта модель стала очень продуктивной в Европе и Америке, с точки зрения образования населения. В археологических музеях под открытым небом сегодня снимаются документальные фильмы. Люди вряд ли запомнят даты и имена, за редким исключением, но образы запомнятся точно.

— Получается, что экспериментальная археология — это та же сама «открытая археология»?

— Не совсем. Ученые-археологи проводят конкретный эксперимент, с четкими условиями, чтобы подтвердить или опровергнуть свою гипотезу. А «открытая археология» — это популярная форма экспериментальной археологии «для людей», которая очень важна и нужна в современном обществе. Человеку нужно осознавать свое место на Земле. Чем более позднюю эпоху мы рассматриваем, тем легче ее политизировать. Недобросовестные люди сегодня очень много спекулируют на истории, играют на темах национального самосознания, этничности. На этой почве формируются различные вредоносные радикальные идеи. История Древнего Мира демонстрирует нам, насколько родственны все люди друг другу. С каких древних времен люди во всем мире взаимодействовали, мигрировали, формировали новые культуры.

— В России археологи-экспериментаторы борются за идею единения?

— За идею популяризации науки, скорее. В Советское время была научно-популярная литература, были фильмы. Сегодня вы вряд ли сможете отыскать книгу о последних находках археологов. В лучшем случае — это будут отдельные научные статьи. В худшем — псевдоисторические программы на канале РЕН-ТВ (улыбается).

И хотя экспериментальная археология в СССР не была очень популярна, инициаторы находились. В 50-е годы Сергей Семенов в Петербурге организовывал экспедиции со студентами, где они реконструировали технологии каменного века. Наши исследования не уступали западным в качестве, но если бы был возможен обмен знаниями — достижений у археологии было бы в разы больше.

Сегодня по экспериментальной археологии в России сложно защитить диссертацию. Можно в качестве приложения использовать полученные данные. Может быть, их даже оценят. Между экспериментаторами и теоретиками есть некий «холодок».

— Как тогда экспериментальная археология реализуется сегодня?

— На Южном Урале очень сильная школа археометаллургии. Специалист Игорь Русанов работал вместе с англичанами, многому их научил и создал лабораторию экспериментальной археологии у нас в ЧелГУ. Его ученик Владислав Савин сейчас заведует лабораторией, борется за ее сохранность. С ним мы сделали проект «Путешествие в прошлое». Ездим в школы, рассказываем детям о каменном и бронзовом веках. Арендовали разные площадки, где челябинцы и гости города могут попробовать себя в гончарном деле, в литейном искусстве, могут пострелять из лука. В общем, испытать себя в древнейших ремеслах.

Создать постоянный археологический парк — это большая проблема. В России настоящих парка два: «Затерянный мир» в Ростове-на-Дону, который, по слухам, переживает не лучшие времена без государственной поддержки и спонсоров, и «Затерянный мир» в Самаре — это детище настоящих «фанатов» и мечтателей: ученые продали свои квартиры и на эти деньги купили землю, построили центр, где они могут жить и проводить мероприятия.

Нам нужен археологический парк. «Здесь были раскопки, а еще поставлены домики, как у древних людей, пойдем, посмотрим», — и люди идут и узнают новое, у них складывается представление о месте, о людях, о их жизни. Это интересно и взрослым, и детям. Современному человеку, на мой взгляд, не хватает понимания, что люди, жившие в глубокой древности, каменном и бронзовом веках, — это тоже наши предки, не меньше, чем древние славяне в Средние века. Представление целостной картины прошлого, по моему убеждению, это неотъемлемая черта современного, культурного человека.

Комментарии