Какой наив!

Фестиваль «Дебаркадер» открылся в Челябинске яркой выставкой наивного искусства

Свердловский наив никого не оставляет равнодушным
Андрей Ткаченко

Фестиваль современного искусства «Дебаркадер» существует уже четыре года. Начавшись как эксперимент, он быстро завоевал сердца как тех, кто профессионально занимается искусством, так и широких масс. Сегодня «Дебаркадер» — это одно из ярчайших событий в культурной жизни города.

В этом году фестиваль открылся потрясающей выставкой «Коровкин, БуКашкин и другие», предлагающей зрителю широкую палитру свердловского наивного искусства — самобытного направления, зародившегося на сломе советской эпохи. Челябинцы увидят картины, малую пластику и деревянные арт-объекты пяти свердловских художников: легендарного Б.У. Кашкина, Альберта Коровкина, Алексея Языкова, Александра Лысякова и Альфрида Шаймарданова из собрания Музея наивного искусства Екатеринбурга; и коллекцию живописных работ Анатолия Калашникова, представленную Ural Vision Gallery.

Их творчество полностью соответствует девизу нынешнего фестиваля — «Невозможность границ». Именно наивное искусство стирает грань между профессиональным и народным художественным творчеством, возвращая зрителя к архетипам восприятия, к непосредственности детских впечатлений, и обращается напрямую к его эмоциональному опыту.

Куратор выставки Андрей Бобрихин (справа) рассказывает об особенностях наивного искусства

Куратор выставки Андрей Бобрихин (справа) рассказывает об особенностях наивного искусства

О том, почему нужно смотреть наивное искусство, в чем его самобытность и отличие от детских рисунков, «Челябинскому обзору» рассказал Андрей Бобрихин, куратор выставки, заведующий отделом наивного искусства екатеринбургского Музея изобразительных искусств:

— Если вы читали книгу Алексея Иванова «Ёбург», он там очень четко подмечает атмосферу середины восьмидесятых, когда эстетическая сторона перестройки зарождалась в подвалах, «вороньих слободках», в квартирниках, где были поэты и художники. Это создавало эмоциональное состояние грядущей бури. При этом специфика данного свердловского движения состоит в том, что пересекались все — возникал такой микс, где были и поэты, и профессиональные художники, и художники-любители. Рождался наивный дискурс. Это Иванов так его назвал, не я, к сожалению.

Все эти ребята были исключительно позитивными и светлыми, никакой «павленковщиной» или «пусси-райотством» не пахло. Они были не «официально добрыми», это движение носило черты примитивизма, русского панка, можно сказать. Все в это окунулись, и Б.У. Кашкин, и Коровкин, и даже профессиональные художники, такие, как Брусиловский. Все были обогащены этой особой атмосферой.

Чем эта манера социального поведения важна сейчас для нас? Мы слишком агрессивны. Информационный поток почти не оставляет надежды на то, что одна группа населения услышит другую. А эти ребята показывают другой способ. У интеллигенции и хипстеров принято ругать простонародных людей, а нужно за ними наблюдать, смотреть, возможно, они говорят что-либо умное. Для современности они дают, как мне кажется, такой модус поведения, которому стоит подражать, присматриваться. Дружелюбное отношение к порой каким-то экстравагантным высказываниям. Приятие...

Когда Брусиловский принимает Б.У. Кашкина, обнимает его и восхищается им, когда простой квазихудожник ходит на выставки профессиональных мастеров, осмеливается высказывать свои мысли и тут его слушают — это всеобщее приятие очень важно. Это то, что мы могли бы сейчас почерпнуть.

Наивное искусство учит нас быть детьми

Наивное искусство учит нас быть детьми

— Вы несколько раз подчеркнули непрофессионализм наивных художников. Все ли они были непрофессионалами?

— Это основной формальный критерий, с которого мы начинаем рассматривать деятельность художника, это закон нашего музея. Если художник — профессионал, мы не рассматриваем его. Это уже профессиональное отделение [музея работает с ними]. Специфика наивного взгляда в том, что художник не меняет некоторые структуры своего мозга, нейропсихологию восприятия в течение жизни, сохраняет их. Когда вас пять лет учат иначе разлагать реальность на цветовые пятна, на перспективу — это некоторое привнесение искусственных инструментов в ваше сознание, которые сформировались в XVI-XVII веках, закрепились в учебниках, и это уже профессионализм, который создает другую оптику. А особенность наивных художников в том, что у них эти структуры сознания визуальности не деформировались.

Наивное искусство стирает грань между профессиональным и непрофессиональным

Наивное искусство стирает грань между профессиональным и непрофессиональным

— По завету Христа: «Будьте как дети»?

— Да.

— Наивное искусство сформировалось в перестроечные годы, когда рухнули все шлюзы. Но какое развитие оно получит в дальнейшем?

— Наивное искусство пережило первую волну своего развития в начале ХХ века, когда открыли Пиросмани. Вторая была в 60-е годы, когда после разгрома Манежной выставки профессиональные художники ушли в подполье, искать истинной простоты там, в низах. У нас же это началось... Вот сейчас на экране за вашей спиной я вижу Мишу Брусиловского, который в 71-м году за картину «Ленин в 18-м году» попал в опалу и подрабатывал в уральской деревне, расписывал там детские сады и нашел художницу Анну Ивановну Трофимову. Это семидесятые годы. И потом от этого все начало накручиваться, и с 70-го до 90-х сформировалась основная сеть, гнезда наивного искусства. Это что касается истории.

Директор Исторического музея Владимир Богдановский и министр культуры Алексей Бетехтин

Директор Исторического музея Владимир Богдановский и министр культуры Алексей Бетехтин

Что касается будущего... Понимаете, такие вещи ведь рождаются в не очень свободной атмосфере. Когда все ясно и просто, рождаются передвижники, эпоха Александра III. Когда все ясно и просто, рождается Карл Брюллов или какие-нибудь «малые голландцы», а когда атмосфера напрягается — появляется Михаил Ларионов с его неопримитивизмом, появляются в затхлости конца 60-х наши неопримитивисты, Михаил Рогинский и прочие. Мне кажется, что если у нас еще какое-то время побудет вот так все непросто...

Недаром уже появляются неопримитивисты Вася Ложкин, Копейкин, такая примитивизирующая карикатура. Появляется мем Алеша Ступин, совершенно конкретный антипутинист, подражающий детской манере рисовать. Это не наив, это — неопримитивизм, или какой-то неокритицизм. Очевидно, что сейчас происходят какие-то процессы. Наивные ли, непрофессиональные или примитивизирующие художники не могут никуда уйти от политической ситуации.

У наивных художников появляется большое количество портретов Путина. Появляется портрет Путина в обнимку с Пушкиным, это — две иконы современного наива. Пушкин был главным персонажем наивного искусства до 2000-х годов. Сейчас ему в партнеры приходит Путин. Обратите внимание на наивного художника Альфрида Шаймарданова, у него две трети картин в некоторой социально-критической манере.

Все равно будут женщины-художницы, которые в своей наивной манере будут рисовать свою домашнюю, бытовую обстановочку, детей-внуков, цветочки — это тоже никуда не денется. Это природное свойство определенной группы людей.

Альфрид Шаймарданов. Изгнание из рая

Альфрид Шаймарданов. Изгнание из рая

— А в тюрьмах нет хороших наивных художников?

— Есть и в тюрьмах, и в психбольницах, но мы немножко выводим за скобки это аутсайдерское искусство. Это и дембельские альбомы, это широкий спектр того, что нам интересно.

— Это же большой фольклорный срез, так?

— Да, это все фольклор. Фольклор информационной эпохи. У меня есть несколько девичьих альбомов, они же там рисуют в той или иной мере. Опять же наивные художники не создают собственных дискурсов, они компилируют те тексты культуры, которые до них доходят. Это может быть кинематограф, или пресса. Поэтому наивное искусство порой очень компилятивно. Недавно мне принесли альбом мужчины, отсидевшего в тюрьме. Но при этом он из интеллигентной семьи, и его рисунки и стихи — это шедевр.

Б.У.Кашкин начинал путь с альтернативной цветной фотографии

Б.У.Кашкин начинал путь с альтернативной цветной фотографии

— Мы живем в мире, который становится все более и более материалистичным. Насколько наивные художники востребованы на арт-рынке?

— В качестве примера расскажу историю. Был у нас один коллекционер, у него была небольшая галерея и он сделал ставку на художницу Екатерину Медведеву. Попродвигал ее, немножко вложился в промо, потом купил себе домик с видом на море в Черногории за счет работ Кати. Я видел ее, когда она привозила в Пермь свои работы. Мы сидели в кафе, поодаль сидели девушки-меценаты с калькулятором, а мимо нас Катя проносила картины. Я вижу — пятьдесят тысяч, семьдесят тысяч, сто тысяч. Пока я сидел, мимо меня прошло два миллиона. Понятно, что это дело накачки и некоторой раскрутки. Но Шаймарданов сейчас продается за 500 тысяч, например.

— Где пролегает грань, где начинается искусство и где оно заканчивается в творчестве наивных художников и примитивистов?

— Четкой грани нет, и в ней нет необходимости. Когда импрессионизм переходит в постимпрессионизм, или экспрессионизм — в авангард? У Кандинского есть работы в одном жанре и в другом. Четкой грани не будет никогда. Поскольку это не академический вид искусства, он постоянно будет меняться и разговор о нем будет меняться. К сожалению, в этом отношении ничем помочь не могу. Мне гипотетически говорят: «Вот я вам рисунок принесу, вы его отвергнете или примете?». Я говорю: «Вы принесите, а мы там посмотрим». Я в России один из первых в рейтинге тех, кто может определить художественную ценность произведений наивного искусства, но и для меня это иногда представляет сложность.

Библейский образ рыбы – сквозной мотив в картинах Александра Лысякова

Библейский образ рыбы — сквозной мотив в картинах Александра Лысякова

Пригову как-то показали стихи, он предположил, что автор жил в XVII веке и сказал, что это классные стихи. Ему возразили, что их написал современный автор. «Тогда это неинтересно», — ответил Пригов. Ему указали на то, что это — намеренное письмо, что автор специально написал так. «О, тогда это классно», — резюмировал Пригов. Видите? Я могу увидеть эту «намеренность» и определить, что это примитивизм или неопримитивизм и место ему в Третьяковке. Меня это не интересует. Но если я увижу, что это сделала бабушка в глухой деревне... Я могу определить это по некоторым нюансам.

Недавно мне принесли серию картин мальчика. Ему 35 лет, но уровень его интеллектуального развития — около восьми лет. Это круто. Там есть, о чем поговорить. Там есть особые принципы композиции, которые возможны только в этой ситуации. Или в ситуации, когда это рисует реальный восьмилетний мальчик, у которого сформировалось особое видение, особые способы, которым поучились бы и хорошие мастера. Это все очень богато, разнообразно и мерцающе.

Картины Алексея Языкова заполнены филигранным кружевом

Картины Алексея Языкова заполнены филигранным кружевом

— Кстати, почему они все взрослые? Детей-примитивистов не бывает?

— Это имеет отношение к памяти. Наивные художники пишут не то, что видят, а то, что помнят. То, что знают. Какие-то свои внутренние глубины, а это — возраст и опыт. У меня есть теория двух травм. Когда художник понимает, что когда-то произошло важное для него событие, он отталкивается от того вспомненного важного события и реконструирует свою жизнь. У ребенка это невозможно. Рефлексии нет, автобиографической памяти еще нет.

— То есть это будут просто детские рисунки?

— Да. Или очень талантливые детские рисунки. Но не примитивизм.