Современные писатели о современной литературе

— Ваши книги нельзя назвать легкими для прочтения и понимания. На написание сложных работ повлияла религиозность или жизненный опыт?

Евгений Водолазкин: Лет в 14–15 я открыл для себя смерть. Мне приходилось бывать до этого на похоронах, но понимания смерти как таковой у меня не было. Я думал, что это какая-то личная неудача тех, кто умер, и меня это не коснется. Но сейчас я понимаю, что каждый человек повторяет путь Адама. Пока он находится в безгрешном ангельском чине — он не знает смерти. А когда он развивается, когда выходят наружу инстинкты, происходит грехопадение, то тогда он и открывает для себя смерть. Я открыл ее для себя не как страх не жить, а так: «если смерть — это бесповоротно и навсегда — какой смысл в моей деятельности». Позволю себе повторить слова Достоевского: «Если Бога нет, то какой же я штабс-капитан?». Эта мысль меня перевернула абсолютно. Все казалось бессмысленным, и в это время я встретил нужных людей. Крестился в 16 лет, в церковь ходил тайно. А спустя много лет написал книгу «Лавр», которая появилась, скорее, из моей любви к Древней Руси.

О своей вере я стараюсь лишний раз не говорить, но когда спрашивают — отвечаю. Не люблю сюсюканий на эту тему или «показухи».

— Алексей, на молодежном форуме «Таврида» в прошлом году вы читали лекцию о споре между Иваном Буниным и Алексеем Толстым. И сказали: «Для Бунина важно, чтобы Россия была не красной. А Толстому не важен цвет, главное — воздух, территория, люди». Что для вас важно?

Алексей Варламов: Как Евгений не любит говорить о православии, пока его не спросят, так и я не люблю говорить о России (смеется). Я ощущаю Россию как свою Родину, которая для меня действительно дороже всего на свете. Не думайте, я ничего не идеализирую, я много с чем не согласен. Но если я и буду говорить о каких-то уродствах нашей жизни, то буду говорить без всякого злорадства, а с настоящей болью в сердце.

Сейчас вопрос не стоит так остро, как он стоял в прошлом столетии. Не думаю, что сегодняшняя власть уничтожает Россию, но и считаю, что любовь к стране не должна подразумевать любовь к власти. Любить Россию вовсе не означает принимать все, что с ней происходит. Ни в коем случае не хочу возвращения в советское прошлое. Я за любовь с открытыми глазами, любовь трезвую. Наша беда — крайности. Либо все проклинаем, либо все принимаем. А тот, кто думает иначе — 100-процентный враг. Никаких оттенков не признаем. От политического и мировоззренческого радикализма пора бы уже уходить.

— «Оттенки» надо прививать с детства?

Алексей Варламов: Безусловно. Когда я был школьником, нам задали сочинение по картине «Девочка с персиками» Валентина Серова. А я был тогда очень революционно настроенным молодым человеком, учил испанский язык, любил Че Гевара. Ну, я и написал сочинение: «Да, девочка, у нее персики. Красивая, а в это время крепостные крестьяне трудятся...». «Училка» поставила мне три балла. С моей точки зрения, она не права, ведь я написал то, что я думал в тот момент. Я за то, чтобы детям разрешали думать. Пускай всякую ерунду, но для этого и нужны детство, отрочество и юность, когда у тебя есть право, карт-бланш: «Пиши чушь, только пиши! Только думай!».

Евгений Водолазкин: Я захотел написать что-то противоположное, когда меня стало раздражать то, что у нас издается и показывается по телевизору. И считал, что это не имеет никаких шансов быть прочитанным, об успехе вообще речи не было. Но к моей радости Елена Шубина книгу опубликовала. Правда, она сама мне недавно призналась, что не рассчитывала на тираж больше трех тысяч экземпляров (улыбается). Получилось все по-другому. «Лавр» до сих пор в топ-листе продаж. И я понял, что если с людьми говорить не на том языке, который считается единственно доступным для масс, а на своем, понимая, что читатель умнее и лучше тебя, тогда и будет успех.

— В интервью вы не раз высказывались довольно резко об успехе «Гарри Поттера».

Алексей Варламов: По-моему, «Гарри Поттер» — хорошая книга. Я благодарен Роулинг за то, что она вернула книгу как факт в детство.

Евгений Водолазкин: Я не плохо отзываюсь о «Гарри Поттере». Просто эта книга создала канал «для всех», по которому потом просочились Дэн Браун и Э. Л. Джеймс. Тоталитаризм в нынешнем понимании — это не когда «плохая власть», это когда все читают «50 оттенков серого». Как говорил Аверинцев, меня страшит, когда люди говорят хором. Даже если они говорят хорошие вещи. Текст может измениться, а привычка говорить хором останется.

— Вся надежда на русскую классику?

Алексей Варламов: Я очень пессимистичен, надо признать. Вся шумиха по поводу исключения из школьной программы Толстого и Достоевского из-за большого объема их произведений оправдана. Современные дети действительно не могут читать томами. Я сам всегда долго и нудно говорю: «Без русской классики не может быть русского человека, это наша национальная физиономия, наша скрепа и бла-бла-бла». Эту мантру можно повторять еще какое-то количество лет, но все равно придет поколение, для которого все это станет всего лишь прошлым. Мы должны работать на опережение, искать подходы. Не люблю слово «креатив», но нам нужно что-то подобное.