Конец марта 2020-го отметился первым пациентом с коронавирусом в Челябинской области. Дальше по нарастающей: десятки, сотни новых заражений в сутки, дефицит антибиотиков в аптеках, круглосуточные очереди к докторам и на КТ, но при этом тотальное игнорирование самоизоляции и масочного режима. Сейчас пандемия вроде идет на спад, но последствия регион разбирает до сих пор. Как Южный Урал прожил этот год и каковы прогнозы? Вспоминаем и анализируем с первым заместителем губернатора Челябинской области.
— Ирина Альфредовна, Челябинск за последнее десятилетие пережил два катаклизма — падение метеорита и пандемию. Но если болид рухнул на область махом, никто и отреагировать не успел, оставалось только по факту устранять последствия, то коронавирус на Южный Урал ведь шел медленно, поступательно и зловеще. И в регион-то он еще не проник, но мы уже понимали, что надвигается какая-то дрянь, которая ничего хорошего не несет, но что с ней делать — решительно непонятно. Как решали задачу «пойди туда, не знаю куда»?
— Ужасаться было некогда. Мы начали с прогнозов. Построили две модели: оптимистичную и пессимистичную. Но, честно признаюсь, даже когда мне озвучили, что при наихудших раскладах в регионе коронавирус подхватят 4 000 человек, я решила, что аналитики сошли с ума и таких цифр не будет никогда. Тем не менее, Алексей Леонидович (Текслер — прим. редакции) тогда поставил задачу развернуть в больницах региона не менее 2 500 койкомест под ковидных больных, и мы ее выполнили. Время показало, что губернатор оказался прав.
Первый случай в регионе был зарегистрирован 21 марта. Затем последовали новые заражения. Но они исчислялись единицами. Население всерьез не воспринимало угрозу, думая, что пронесет. Но в июле начался первый подъем заболеваемости, тогда уже нам было понятно, что вся эта история гораздо серьезнее, чем казалась на старте... правда, к тому времени мы уже научились разворачивать базы за 3 дня. И когда ноябрь накрыл область второй волной, получилось разом дополнительно сформировать порядка 3 000 коечных мест.
— Да, но непонятно же было, как лечить. А население еще вместо того, чтобы маски скупать, чтобы обезопаситься от заражений, перевернуло ситуацию с ног на голову, начав сметать с полок «Азитромицин», «Левофлоксацин». Так что регион еще познал «прелести» самолечения и, как следствие, дефицит лекарств. Только к осени худо-бедно разгребли эту историю.
— Вы правы. Схем лечения не было, при этом боролись за жизнь каждого. Порой меняли подход по 5 раз, чтобы подобрать препарат, на который организм откликнулся бы. В пик распространения инфекции приходилось по 100 процедур совершать. И я с первого дня признательна медикам за то, сколько они вывезли, порой нечеловеческими усилиями, на своих плечах. Помню, как в прошлом году мы их награждали... изможденные лица, отсутствие блеска в глазах. Тогда, мне кажется, они и особой радости не испытали, настолько были уставшими. Но ситуация прогрессирует: на сегодняшний день мы и две волны распространения преодолели, и схему лечения выработали, и вакцинацию начали. Нагрузка на врачей уменьшилась, на днях мы их чествовали вновь. И когда в этот раз я зашла в зал, увидела прекрасных, нарядных женщин с улыбающимися лицами. Одна из медсестер подошла ко мне с просьбой сфотографироваться и рассказала, что едва ли не жила на работе, что награда — это здорово, но она рада еще и тому, что скоро поедет в Снежинск к маме, которую не видела полгода.
— А не рано выдохнули?
— Невозможно находиться постоянно в напряжении. В любом случае, стало чуть легче. Каждый месяц пандемии приносил свои плюсы в появлении новых препаратов, схем лечения. Это все равно облегчало работу и делало увереннее врачей. Рентгенологам сейчас попроще.
На пике заболеваемости мы делали до 2 000 исследований на томографе в сутки, трудились и днем, и ночью. Сегодня мы проводим 400 процедур КТ и удовлетворяем весь спрос.
Сейчас мы так же быстро, как открывали ковидные госпитали на базе лечебных учреждений, так их и закрываем. Сегодня людям важна плановая помощь. Потому что в борьбе с коронавирусом мы допустили избыточную смертность от болезней системы кровообращения. В итоге 9 000 коек для больных коронавирусом срезали до 2 800, возвращаем больницы в привычный режим работы, чтобы другие показатели не просели.
На сегодняшний день у нас 20% коек под коронавирусных больных пустует, но мы их сохраняем. Зато столкнулись с приятной для нас аномалией: ежегодно весной регион накрывает эпидемия гриппа, однако на сегодняшний день мы не зарегистрировали еще ни одного случая. Посмотрим, может быть, ковид вытеснил грипп, если такое вообще бывает (смеется)... В любом случае, пока не расслабляемся: и койки держим в нужном запасе, и препараты все имеем. Здесь не выдыхаем точно.
И. Гехт: «Совершенно неожиданно в регионе этой весной никто не болеет гриппом»
— Подозреваю, что рабочим графиком 24/7 вас не удивить. Алексей Леонидович еще в 2019 году, только возглавив регион, объявил, что члены правительства и министры Челябинской области будут работать до 21 часа, так как задач уйма. Еще и пандемия сверху нагрянула; 27–28 часов в сутках тогда для вас не стали реальностью?
— Я помню, как-то пришла с работы в девять часов вечера. Комментарий дочери был: «Ты чего так рано?». Работать действительно приходилось до 22–23 часов. И когда вмешалась ковидная история, она просто перераспределила работу, но график остался тем же. Спустя год понимаешь, где могли ошибиться, где надо было действовать по-другому. Но вызов позволил просканировать систему здравоохранения и четко сформулировать стратегию дальнейшего развития.
Понятно, что в этот период многие выводы и потребности людей стали очевидны. Понятно, что любая трудность — это скрытая возможность. И мы эти возможности использовали.
Когда в августе пандемия стремительно шла на спад, мы, напротив, принимали решение о строительстве инфекционного центра. И когда в ноябре коронавирус вновь бушевал в регионе, уже было понятно, что центр нас просто спас и выручил в тот момент, приняв почти 400 пациентов.
Сейчас там строятся еще 3 новых корпуса. Это будет профильное инфекционное учреждение. Мы там выделим отделение под больных гепатитом и ВИЧ, сделаем его инфекционным центром для всей области.
Плюс такого современного центра еще и в том, что он на 100% укомплектован врачами и медперсоналом. Потому что работать в таких условиях — одно удовольствие. Сотрудникам там как минимум 10 лет не грозит профессиональное выгорание. Мы показали, что новые условия работы помогают привлекать кадры.
— А во время пиковых нагрузок, я помню, в помощь врачам и медперсоналу в поликлиники привлекали более 300 студентов. Что сейчас с ними?
— На самом деле это тоже был вызов. Когда мы поняли, что не справляется амбулаторное звено, вначале вывели в поликлиники 4–5-е курсы. Но этого не хватило, подключили и 3-й курс: посадили их в регистратуры, на заполнение информационной системы БАРС, ординаторы пошли по участкам. Вспоминаю, когда я волонтерила, сама возила врачей к ковидным больным, однажды попалась девушка-ординатор, разговорились с ней. Она рассказывала, что многим эта ситуация добавила уверенности.
— То есть не так, когда тебя летом принудительно направляют на практику, а на месте думают, что с тобой делать.
— (смеется) Ну да, это про то, когда в рядовых условиях ты — лишняя головная боль. А здесь они были нужны, востребованы. И сейчас многие у нас остались в инфекционных больницах, дежурят в реанимациях. Есть те, кто остался работать на 0.25 ставки на терапевтических участках. И я думаю, что для них это — бесценная практика, которую они получили.
Понятно, что ковид еще и психологически сложен. Он повергает человека в депрессию. В тот момент еще и нервозность в обществе преобладала. Всем надо было срочно КТ. Бригады скорых работали на износ.
Тем не менее, студенты поддержали. Нагрузку выдержали далеко не все, но часть осталась в профессии. И я думаю, что кто-то из них свяжет свою судьбу с медициной навсегда.
— А вы несколько минут назад обронили фразу, что «задним умом понимаешь, что какие-то вещи можно было бы сделать по-другому». Поделитесь подробностями?
— (задумалась) Я думаю, что мы в какой-то момент недостаточно внимания уделили амбулаторно-поликлиническому звену. Да, были стационары, была готовность, достаточное количество коек. И только потом уже, с колес перестраивая работу, мы поняли, что не менее важно и первичное звено. Это ранняя выявляемость, своевременное назначение лекарств. Но здесь мы тоже быстро сориентировались. Приняли решение не дожидаться федеральных средств, а на областные закупили лекарства. И когда в стране возник массовый дефицит, это позволило нам 2-3 недели выдавать антибиотики, антикоагулянты людям из этого запаса. И потом, когда до нас дошли деньги из Москвы, дополнительно насытить рынок препаратами.
М. Кондрашов: «Распространение коронавируса могли спровоцировать челябинцы, которые игнорировали призывы сидеть дома и соблюдать масочный режим»
— Хотел бы еще личными наблюдениями поделиться. Момент, который меня дико раздражал. Владимир Путин объявил в стране режим самоизоляции. Все, что надо было — какое-то время просто посидеть дома. Но челябинцы просто «забили» на это и продемонстрировали худшие показатели по стране, словно никакой пандемии и нет. В то время как регион предпринимает колоссальные усилия для спасения жизней, поведение людей при этом на уровне детского сада.
— Наш русский «авось» проявляется во всем. Вспомните метели в конце февраля — начале марта. Всех же предупреждали: не выезжайте на трассы, это опасно; а сколько людей пришлось потом вызволять, пункты временного приема разворачивать, машины эвакуировать? Вот он, показатель социальной ответственности: будь то ковид, неблагоприятные погодные условия или еще какие-то другие ситуации.
У нас сотни волонтеров и тысячи социальных работников доставляли продукты, лекарства тем пожилым гражданам, которые находились на самоизоляции. Тогда порядка 3 500 заявок только в первую неделю было получено и обработано. Здесь, конечно, был подъем добровольчества. Но основная масса считала, что все это какие-то сказки, что нас это не коснется, минует. На самом деле, наверное, в тот момент не так жестко принимали систему штрафов. А когда пошла вторая волна, уже активно начались и контрольные мероприятия, и штрафы, и контроль соблюдения масочного режима. Уже тогда было понятно, что однозначно это надо соблюдать, что это работает.
— Когда, по-вашему, проблески сознания стали наблюдаться у челябинцев?
— Маски на уровне 80-90% населения начали носить где-то примерно к декабрю, когда коронавирус по касательной уже затронул чуть ли не каждую семью. Когда уже не осталось почти никого среди тех, у кого кто-то не заболел из близких, друзей, родных. Тогда в голове что-то зашевелилось и люди стали понимать масштабы бедствия.
Мне сейчас, например, непонятно такое отношение к вакцинации, когда вместо советов специалистов люди «ведутся» на чушь вроде: «Да это Гейтс нас всех чипирует, после прививки подойдите к вышке сотовой связи и дождитесь всех обновлений». И это поддерживают даже те, кто пережил трагедию, кто потерял родных, кто понимает, насколько это тяжелое заболевание, насколько сложна реабилитация. Они еще думают: вакцинироваться или нет? Если мы хотим вернуться к нормальной жизни, хотим безопасности, надо вакцинировать минимум 60% взрослого населения.
Сейчас привито порядка 100 тысяч жителей Челябинской области. Понятно, что пока еще нет достаточного количества вакцины, в январе-феврале было произведено 7 миллионов вакцин «Спутник V». Но в ближайшее время объем должен быть увеличен до 30 миллионов, плюс на подходе еще 2 вакцины: «ЭпиВакКорона» и «КовиВак». Я вакцинировалась в июле прошлого года «Спутник V», у меня до сих пор высокая степень защиты. Уже 8 месяцев.
И. Гехт: «Я поставила прививку еще прошлым летом, уровень защиты до сих пор высокий»
— В Челябинской области, если верить порталу «Стоп Коронавирус», в день ставится 4 176 уколов вакцины. Я посчитал, что такими темпами, чтобы охватить 3 500 000 населения региона, понадобится 838 дней. Это больше двух лет. Даже если вычесть детскую группу (от 0 до 19 лет) южноуральцев — более 810 тысяч человек. Получается 2 690 000 и 644 дня. Это 1,7 года. К осени такими темпами вряд ли успеем. Что, по-вашему, тормозит этот процесс? Нехватка вакцин или людское мракобесие?
— Да оба фактора. Темпы вакцинации сегодня обусловлены тем количеством ампул с препаратами, которые поступают в регион. Естественно, стоит задача — привить к сентябрю 60% населения, и мы должны ее выполнить. Сегодня мы в состоянии ежедневно ставить 15 000 вакцин. Это позволит уложиться в сроки и не допустить новых вспышек заболеваемости.
— Но 15 000 желающих есть?
— Это второй вопрос. Но мы сейчас плотно работаем с предприятиями, там коллективы достаточно организованно выражают желание привиться. Думаю, что когда вакцины начнут массово ввозиться в регион, процесс пойдет активнее. Тем более что некоторые производства, например, цинковый завод, даже закупили холодильное оборудование для хранения ампул. Вопрос только в наличии достаточного количества вакцины. Активно стали прививаться работники образовательных организаций, которые поначалу относились к этому настороженно. На сегодняшний день в процентном соотношении они даже обогнали медицинских сотрудников.
Нам предстоит большая работа, чтобы убедить население в необходимости вакцинации. А поскольку сейчас все видят снижение заболеваемости, а лето всегда улучшает настроение и добавляет бодрости духа, то у многих складывается ощущение, что болезнь отступила. Конечно, этого не произошло и само собой не произойдет. С этой инфекцией мы всерьез и надолго. Здесь вакцинация просто необходима.
— Придется убеждать.
— Придется. Но ведь летом люди начнут собираться в отпуска, и не хотелось бы портить отдых. Смешение, скопление людей, аэропорты, санатории, отели и так далее. Честно говоря, все равно не понимаю людей. Мне кажется, сейчас надо просто бежать вакцинироваться и спокойно уезжать в отпуск. Надеюсь, что так произойдет. Хотя сегодня у нас через портал «Госуслуги» записывается 100-150 человек. Этого, конечно, тоже недостаточно. Здесь опять наш русский характер: беда миновала и все выдохнули. Хотя в Израиле 60% населения уже привиты. Там даже не разговаривали, не обсуждали. В обязательном порядке всех отправили на вакцинацию, и все.
— Несмотря на трагические последствия пандемии, врачи и эксперты в области здравоохранения все чаще говорят об усталости людей от нового, во многом более строгого, режима жизни. Сейчас область постепенно выходит из кризиса. Губернатор в последний раз продлил в регионе режим самоизоляции для жителей старше 65 лет. Были сняты запреты на проведение развлекательных мероприятий в местах общественного питания, а на культурных, зрелищных и спортивных событиях может быть занято до 75 процентов мест. Есть прогнозы, что на фоне усталости и смягчений режима люди сорвутся, будут чаще пренебрегать соблюдением правил индивидуальной безопасности и тем самым ухудшать эпидемическую ситуацию?
— Мы говорим постоянно, что ситуация продолжает оставаться сложной. По статистике, хоть и наблюдается снижение числа заражений, но полторы сотни вновь выявленных заболеваний ежесуточно — это тоже достаточно серьезная цифра, и она сохраняется.
Лето — это солнце, лучше погодные условия, вроде как не сезон распространения инфекций. Но именно прошлым летом у нас была первая волна и подъем заболеваемости, когда все больницы были переполнены. Это тоже надо помнить. Хотя никто тогда эту вспышку не ждал, люди говорили, что «вирус высыхает на жаре, не успевая долететь до соседа», но рост заболеваемости словили.
Вот и представьте себе это лето. Настроение у людей уже больше расслабленное. Заграница пусть не масштабно, но открыта: Турция, Танзания, ОАЭ, Мальдивы. По области уйма баз, детских лагерей начнут работу. Поэтому архиважно следовать рекомендациям Роспотребнадзора, соблюдать масочный режим, социальную дистанцию. Ну и, безусловно, вакцинироваться, чтобы обезопасить себя и не нести угрозу окружающим.
И. Гехт: «Не понимаю людей, которые не ставят прививку от коронавируса из-за каких-то мифов о чипировании»
— Я вот чего напоследок вспомнил. Алексей Леонидович во время одной из бесед со СМИ сказал, что Ирина Альфредовна, переживая всю эту историю с коронавирусом, однажды не смогла сдержать слез.
— Конечно, я переживаю, это тяжело. До меня дозвониться или в кабинет прийти достаточно легко, в соцсети часто пишут: в тот же фэйсбук ежедневно поступало до 300 обращений. Помогали, радовались, вместе плакали, опять радовались. Я такой человек, сейчас вам рассказывая, все это вспоминаю, и, наверное, опять сейчас расплачусь. Для меня это очень близкая история. Я и в «красных» зонах была, и видела, что на себе выносили врачи, как их при этом всячески хаяли чуть ли не матом. За это обидно. Лично я уже выработала иммунитет от критики, но совершенно убеждена, что в нашем регионе ситуация была контролируема, управляема и в тот момент было все сделано для обеспечения лекарствами, создания мест для лечения и всего необходимого, чтобы справиться с этой напастью. И когда анализируешь обстановку в других регионах, гордишься, что у нас многое удалось предотвратить.
— Критика в отношении системы здравоохранения звучала и до коронавируса. На мой взгляд, особенно она обострилась в период так называемой оптимизации.
— Наверное, такой негатив был в отношении системы здравоохранения где-то и был оправдан. Но в большинстве своем это стереотипы: «Вот все льют туда грязь, и я плесну». Мне кажется, что сейчас ситуация чуточку поменялась, что система здравоохранения не сломалась и все-таки жители ее оценили. Поэтому важно для нас эту динамику сохранить и на этой волне продолжать стремиться к доступности, улучшению, качеству медпомощи. Это вопрос не года и не двух. Много кто из докторов ушел из системы, их вернуть достаточно сложно. Это в принципе требует колоссальных вложений. Но я точно уверена, что эта задача решаема.
Нас этот год чуть отбросил назад в решении многих вопросов, но где-то укрепил фундамент. В медакадемии набрали впервые почти 1 000 студентов, чего не было никогда. Мы настолько подняли престиж этой профессии, сейчас важно сохранить этих детей, подхватить и поддерживать.
В Челябинске горздрав ликвидируется и медицина вливается в региональную. Это будет единая система с единой скорой помощью и диспетчеризацией по всей области, что тоже очень важно. Бригады скорой не будут упираться в административные границы. К пациенту приедет машина, которая ближе, а не которая относится к городу или району. Плюс в Челябинске мы планируем усилить третью больницу и областную клиническую больницу. Я думаю, что в этом году мы начнем проектировать там хирургические корпуса, которые сконцентрируют у себя всю высокотехнологичную помощь и ее оказание для всех жителей области. Ну, и обсуждаемая детская хирургия появится — вопреки действиям недоброжелателей.
— Но склоки и судебные заседания всячески этот вопрос оттягивают.
— Вы знаете, мы научились строить за 74 дня. Поэтому эти ухмылки, что «а вот теперь-то они не успеют»... Успеем. В срок построим и сможем соблюсти все необходимые требования и нормы. Учтем интересы всех, но детская хирургия в области будет. И будет она на территории медицинского городка.
И. Гехт: «Мы доведем проект строительства детской хирургической больницы до логического завершения»
