И стать актером сможет каждый

Как в Челябинске прошли театральные фестивали PULSE и UNIFEST

Пресс-служба Челябинского Молодежного театра

Cложно сказать, почему два крупных театральных фестиваля — иммерсивный PULSE и студенческий UNIFEST — прошли в Челябинске почти одновременно. Культурные обозреватели тихонько ругались — ну невозможно материализоваться сразу в нескольких местах: на колесе обозрения и в подвале студии театра «Манекен», в аудитории института культуры и в коктейль-баре...

Разумеется, два ярких самобытных театральных фестиваля конкурировали друг с другом за зрителя. Я пыталась успеть везде, но побывала только на пяти спектаклях. Этот текст — абсолютно субъективные впечатления от этой удивительной недели.

Броди-ходи, читай прозу (POE.TRI, PULSE)

Лет этак пять назад российского зрителя в буквальном смысле погрузили в новый термин — «иммерсивный театр». Каждый посетитель становится полноправным участником происходящего и таким образом, можно сказать, в сюжет ныряет с головой. Челябинцы же прекрасный образчик увидели в 2017 году на фестивале «Дебаркадер». Им оказался спектакль-бродилка: «Разговоры беженцев» по Брехту.

На PULSE  на третий день зрителям предложили спектакль-прогулку по району общежитий на улице Молодогвардейцев, который затеяла творческая группа «Театр. На вынос» из Санкт-Петербурга. Организаторы любезно отвезли на Северо-Запад Челябинска человек тридцать, высадили где-то на задворках, вручили распечатки с прозаическими отрывками о сложностях и радостях жизни студента в общаге. Тексты довольно изящные, но не сказать, что очень глубокие.

Читали зарисовки сами участники фестиваля. Параллельно перемещаясь по дворам, удивляя прохожих, встречая собак и бродячих кошек.

— Нам обещали, что мы получим грандиозный опыт. А я боюсь, как бы мы не получили от местных гопников, — высказал опасения один из зрителей.

Финал спектакля-бродилки POE. TRI. 

Путешествие закончилось во дворе одного из общежитий, где на скамейке на миниатюрном барабане играл юноша весьма, скажем так, богемного вида. Выяснилось, что это тот самый поэт и писатель Ян Любимов, от лица которого велось повествование. Народ приготовился послушать стихи, но Ян сказал, что пока не получит еду, читать ничего не будет. Зрители пошли в магазин — а в это время с балконов общаги разные ребята читали куски текстов. Как только Любимов получил пакет с продуктами, он устроил целый перформанс: читал свои (как он сам выражается, бомбические) стихи, танцевал что-то похожее не брейк и нескромно призывал подписываться на его паблик.

В общем, побродили и удивились. Для начала неплохо. Если учитывать, что современное искусство — это эмоция в чистом виде, и искать каких-то глубинных смыслов там не стоит в принципе.

Социальный триллер с богом из машины («Четвертая», UNIFEST)

В маленькой студии «Манекена» потушили свет и попросили: «Выключите телефоны, а то вам самим потом будет стыдно. И помните: вы не сможете выйти отсюда на протяжении полутора часов». И заперли двери...

Вот ничего себе сходила на спектакль (тоже, кстати, иммерсивный, хоть уже и в рамках другого фестиваля), подумалось мне. Но раз сказали, значит, так надо. Так что никаких фото с события, остается довольствоваться снимком из официального аккаунта театра «Фабрика» (Екатеринбург).

Спектакль «Четвертая» театра «Фабрика» из Екатеринбурга.

После вышеуказанного объявления автор пьесы Ульяна Гицарева вызвала из зала добровольца (и не сбежишь ведь, двери-то заперты). В центре внимания оказалась молодая девушка в круглых очках и крупных кудрях. Ей досталась роль Deus ex machina — бога из машины, который может вмешиваться в ход сюжета и беседовать с героями.

Сама пьеса напоминает знаменитую сартровскую «За закрытыми дверями»: замкнутое помещение, не знакомые ранее люди. В комнате оказываются цисгендерный белый мужчина в пальто, арабской наружности юноша с бородой и канонически красивая женщина дорогого вида. Им предстоит оказаться запертыми наедине друг с другом и утонуть в бесконечных (и очень хорошо прописанных) диалогах. Автор замешивает конфликт на очевидном противостоянии христианства и мусульманства, богатых и бедных. Кто из героев говорит правду, а кто лжет? Непонятно. Даже богу из машины. Девушка стоически выполнила свою задачу, дав героям пару дельных советов. Но решить за другого его судьбу и вручить счастье пока что невозможно ни на сцене, ни в реальности.

Этот спектакль по-настоящему сносит четвертую стену, будь она неладна. Ощущение полной клаустрофобии и полной вовлеченности в эти странные дела троих незнакомых людей вам гарантированы.

Психодрама по телефону («Чертов вербатим», PULSE)

Колесо обозрения и рация — вот и весь реквизит для очередного иммерсивного спектакля. Закатное солнце золотит громадину механической махины, кабинки медитативно покачиваются на ветру. В прозрачном холле на посадке зрителей встречает режиссер из Москвы Лиза Бондарь.

Режиссер Лиза Бондарь.

— То, в чем вы сейчас примете участие — это свидетельский театр. Это не вербатим, где актер забирает и играет текст, наговоренный другим человеком. Эта история — того человека, который вам ее рассказывает.

С опаской захожу в кабинку, вижу на столе рацию и старый кнопочный телефон. Рация не внушает доверия, поэтому беру красную раскладушку и набираю забитый в меню номер. Говорю: «Прием, я на связи», когда слышится шорох снятой трубки.

Театр может выглядеть и вот так. С вами во вспомогательной роли. 

Пара секунд — и хорошо поставленный женский голос начинает мне рассказывать о статистике протестных настроений в Челябинске. О том, как много молодых людей хотят отсюда уехать. Почему она, эта безымянная женщина, уехать не может — у ней здесь родители, уже пожилые. Мне, по понятным причинам, вся эта информация не внове, поэтому все, что остается — наблюдать, как в лучах заката вниз уплывает Челябинск: с почищенной рекой, аккуратными дорогами, строительными кранами на горизонте...

— Вы меня слышите? — прерывает процесс обозрения актриса.

— Да, — вздрагиваю я.

— У вас есть дети?

— Пока нет.

— А если бы ваши дети, будь они у вас, захотели уехать, вы бы одобрили такой выбор?

— Ну... — мне становится неуютно. Сижу между небом и землей в коробочке из стекла и пластика, держу в руках старый чужой телефон, и надо еще кому-то что-то о себе рассказать. — Каждый человек сам решает, на что ему хватит желания и ресурсов. И свою жизнь каждый проживает сам.

Голос на другом конце провода чему-то радуется и желает мне всего хорошего. Я желаю того же. Колесо заканчивает круг, я выпрыгиваю из кабинки, а через пару минут снова возвращаюсь на колесо. Снова набираю номер.

Свидетельский театр — история того, кто ее рассказывает.

Теперь там мужчина. Он говорит о смоге и ГОКе, об астме и НМУ. Спрашивает меня, как мне дышится и нравится ли мне жить в таком городе. Я честно отвечаю, что сегодня горизонт чистый, но бывало и хуже. А Челябинском я никогда не очаровывалась, чтобы в нем разочароваться.

Декорации спектакля «Чертов вербатим».

Третья история — самая жесткая. Она о насилии, чуть было не перешедшем в убийство. Я желаю герою на другом конце трубки как можно быстрее восстановить силы и душевное равновесие и с большим облегчением вываливаюсь из кабинки. Мой «Чертов вербатим» закончился.

Лиза Бондарь в процессе подготовки отобрала восемь историй, обработала материал и сделала эскиз в очень сжатые сроки:

— Это погруженный диалог, некий сеанс психотерапии. Мне эта работа дала новый опыт: осознание, что, скорее всего, для того, чтобы понять человека, надо поговорить с ним не один час. А колесо... Ну, это место, где человек и так проживает какой-то стресс. С такой формой погружения я не просто развлекусь — хотя поход в театр всегда подразумевает какое-то развлечение. Но свидетельский театр задает еще и существенный драматический вектор.

Животный страх, людская надежда (ANIMALS, PULSE)

После катания на колесе с чужими историями в ушах очень захотелось немного расслабиться. И надо же такому случиться, что следующий спектакль PULSE под названием Animals в постановке челябинца Алексея Тетюева проходит... в коктейль-баре.

Взбираюсь на стул у стойки, заказываю бокал любимого напитка и ожидаю что-то вроде веселой стендап-вечеринки с возможностью подать пару реплик. В этот момент меня кто-то хватает за палец. Обратив взгляд вниз, вижу юношу в шапочке, который, по всей видимости, изображает енота. Он просительно и дружелюбно смотрит на меня и поглаживает мою кожаную сумочку. Хочется дать ему печенья, но у меня только напиток. Я грожу «зверю» пальцем, и он уползает.

Из бара действие переносится в подвал.

В этот момент зрителей просят перейти из бара в подвал. Я махом осушаю бокал — не нести же его с собой — и бреду в темное помещение.

Вот так выглядит зрительный зал на спектакле.

Артисты студии Алексея Тетюева разыгрывают зарисовки из цикла пьес Дона Нигро (известный современный драматург) «Зверушкины истории». Индюшка, которая хочет стать великой. Бурундук, размышляющий о тщете всего сущего после того, как ястреб утащил его беременную мать. Коровы, бредущие на бойню. Кошка, которая хочет понять смысл жизни. Мышь, борющаяся со страхом смерти ради страсти съесть кусочек сыра... Это притчи, написанные о людях и для людей.

Артисты студии Алексея Тетюева играют людей-зверей.

После такого опыта ты радостно выбегаешь на улицу и думаешь: как хорошо, что в твоей жизни есть театральные фестивали и бары.

Привет из советского театра («Однофамилец», UNIFEST)

Сразу скажу: решение сходить на этот спектакль студенческого театра из Санкт-Петербурга вместо «Доброго человека из Сычуани» по Бертольду Брехту, на мой взгляд, оказалось ошибочным.

Студенческий театр из Санкт-Петербурга взял пьесу советского драматурга Даниила Гранина

Современный любительский театр не может на коленке делать неудачную раскадровку пьесы Даниила Гранина, выводить на сцену ходульных персонажей и называть это все спектаклем. «Однофамилец» настолько выбивается из того, что сегодня предлагают студенческие и народные театральные коллективы, что даже не может заслужить какой-то внятной оценки.

Не все спектакли UNIFEST одинаково полезны

Сюжет известен тем, кто видел фильм 1978 года с Георгием Жженовым в главной роли. Начальник производства Кузьмин встречает знакомую юности Алю (доцента) и узнает, что его студенческие изыскания в области математики, оказывается, тянут почти на докторскую. Но увы, путь к науке ему закрыли много лет назад. Из-за чужой зависти, разумеется.

«Однофамилец» сильно выбивается из того, что сегодня делают студенческие театры

Можно ли сделать из такой истории современный спектакль? Да легко. Но это тот случай, когда на сцену хочется вызвать бога из машины, чтобы он просто переписал и переставил все заново. Но при этом совершенно не хочется стать соучастником этого действа. Благо, иммерсивности тут и не предполагается.

Послесловие

Экспериментальный современный театр с одной стороны — специфическое зрелище для посвященных, с другой — область деятельности, на которой очень легко заработать репутацию придирчивого критика. Эксперимент всегда уязвим. Но хочется напомнить, что еще несколько лет назад Челябинск упрекали в том, что в нем совсем нет интересных театральных форумов, что мы очень отстаем от того, что происходит на сценах по всей России. Думаю, в Год театра об этих упреках можно благополучно забыть, коль в нашем городе зрители не могут разорваться между двумя фестивалями, на которых им зачастую предлагают стать полноправными участниками событий.

И да — совсем скоро в Челябинске пройдет еще один театральный фестиваль: отличных (не иммерсивных и не студенческих) спектаклей, под названием «Камерата». Там-то любой пришедший сможет облегченно выдохнуть, откинуться в кресле и оставаться зрителем.