«Я буду рад любому инвестору»

Уверенность, риски и качество жизни

— Борис Александрович, все последнее время и средства массовой информации, и блоггеры, и политологи, и чиновники в один голос говорят о том, что власти региона готовят план антикризисных мероприятий, который должен быть увязан со стратегией развития области. Но для того, чтобы создать план, необходимы две вещи — детальное понимание сложившейся ситуации и четко поставленные и понятные цели. Как бы вы охарактеризовали социально-экономическое положение Челябинской области на текущий момент, и какие цели вы ставите и перед собой, и перед элитами Челябинской области?

— Я бы не хотел предварять то, что я скажу 26-го февраля в своем отчете за работу Правительства в предыдущем году перед депутатами Законодательного собрания. Но, если оценивать ситуацию интегрально, то Челябинская область в целом выглядит хорошо.

Это стало возможным в силу особенностей структуры экономики нашего региона, в которой почти нет сырьевой экономики, а есть достаточно глубокая переработка — это металлургия, машиностроение, растущий в последнее время агропромышленный сектор, и та часть, чье производство связано, скажем так, с интересами обороны государства.

Многое из того, что наши предприятия поставляют и на экспорт, и просто за территорию области — продукты глубокой переработки, с высокой долей добавленной стоимости. Это позволяет региону быть достаточно устойчивым, и наверное, это то, что должно быть сделано по всей стране.

Мы устойчиво закончили прошлый год и начали нынешний. При этом в своих прогнозах и сценариях всегда закладываем максимальные риски, чтобы понимать, хватает ли у нас ресурсов, и на чем следует сосредоточиться.

Но цифры не должны нас убаюкивать. Мы всегда должны быть готовы обойти тот или иной риск, не допустить неблагоприятного развития событий, и прежде всего — снижения качества жизни людей. Дугой задачи у власти, по сути, и нет.

— Как вы измеряете понятие «качество жизни»? Эта категория всё же во многом иррациональна.

— В этом, наверное, есть проблема, ведь качество — это не счастье, а просто качество, верно? Вы затронули важную категорию. Очевидно, что если ты что-то не можешь измерить, то ты этим не управляешь. Чтобы куда-то двигаться, задачу надо оцифровать, и понимать, в динамике ты находишься, или нет. У нас есть цифры, которые обозначены в «Стратегии-2020». Да, наверное, с ними можно поспорить, но мы сейчас говорим об экономических основах качества жизни.

Важно отслеживать, чтобы у людей была работа, занятость, чтобы он имел источники дохода. Чтобы мы смогли обеспечить те гарантии, которые (как это не сухо звучит) государство обязано ему предоставить. Если у человека есть ребенок — он должен иметь возможность отправить его в хороший садик, дать качественное образование и так далее. И все это требует ресурсов.

Например, качественная медицина требует ресурсов — наличия врачей, оборудования, лекарств, которые сейчас имеют тенденцию к росту цен, что может потребовать от нас дополнительных средств, и мы должны быть готовы к этому. В меньшей степени эта тенденция затронет вопрос обеспечения питания в детских садах. Регион достаточно хорошо обеспечен в плане местных продуктов, и мы должны этими возможностями пользоваться по максимуму.

Если вы согласны с тем, что эти и прочие подобные вещи в чем-то составляют некое качество жизни людей, то мы должны понимать, что необходимо предпринять, чтобы это качество не ухудшалось.

Ощущение абсолютной безопасности

— Разного рода стратегии развития в нашем регионе пишутся уже почти десяток лет. С виду в этих документах было много хорошего — заложены прекрасные целевые показатели, нарисованы впечатляющие графики. Но бросалась в глаза непрописанность (если не полное отсутствие) механизмов достижения запланированных цифр.

В вашей «Стратегии-2020» говорится о значительном увеличении валового регионального продукта, удвоении ввода жилья, и других разнообразных и амбициозных задачах. За счет каких механизмов вы собираетесь достичь поставленных целей, учитывая то, что в силу особенностей законодательства у региональных властей не так много рычагов управления ситуацией?

— Вопрос, с одной стороны, системный, а с другой стороны — он адресован к каждому из нас.

Например, не возникает же принципиальных споров о том, что обеспеченность жильем на уровне, условно, в 40 квадратных метров — это лучше, чем 23 или 25? Рост потребности — это то, на чем основан капитализм. Эксплуатируется потребительская страсть, модель поведения. Если у человека есть возможность потреблять больше — мало кто себя ограничит в этом. К счастью для экономики и ее развития, но в каких-то случаях, к сожалению для человека...

— К сожалению?

— Да. Все-таки вопрос самоограничения — он непростой...

Но если вернуться к жилью, то я не сказал бы, что мы уже «переели», и у нас идеальная ситуация в этой отрасли. Это точно не так. Я не сомневаюсь, что наша строительная индустрия готова ежегодно вводить в строй 2,5-3 миллиона квадратных метров жилья. С другой стороны, необходим платежеспособный спрос населения. Для того должны расти его доходы...

— И не расти цены...

— Тут совсем просто — чтобы цены были стабильные, нужно, чтобы предложение было больше спроса. И мы должны поддерживать эту конкуренцию на рынке жилья, поощрять бизнесменов к строительству объектов. Хотя они и без властей задумываются, что строить, а что нет — это ведь их бизнес. Но что касается возможности человека купить жилье, то мы вернемся к развитию экономики. Возникает вопрос — а как мы можем на это повлиять?

В некоторых случаях просто надо не мешать. И создавать инвестиционный климат в регионе. Знаете, он ведь формируется даже во время нашего с вами разговора. Вы ведь что-то напечатаете, а я стараюсь быть открытым, сказать, о том, что готов ко всему (улыбается)...

Я ведь, по сути, продаю возможности нашей области. И хотел бы, чтобы все, кто готов что-то делать в нашем регионе — открывать новое дело, создавать рабочие места, в том числе высокопроизводительные — был убежден, что мы ему все вместе будем благодарны за это. Ведь любой, кто начинает эту дорогу, каждый раз находится в зоне риска.

Предприниматель может ошибиться с прогнозом ситуации, часто люди делают маркетинговые ошибки. А если мы навернем ему сверху административных барьеров и препонов, то каждый раз он будет раздумывать — идти ему в этот регион или нет. Вот в чем заключается, пусть где-то малоуловимое, но влияние власти на ситуацию.

Мы должны создать такую атмосферу — и экономическую, и политическую — чтобы предприниматель, выбирая, в какой регион инвестировать, мог сказать: «я не слышал, чтобы в Челябинской области кого-то раздели-разули потому, что он оказался не своим для администрации».

Нельзя, чтобы были «свои» и «не свои». Мы этим страдали. И страдаем время от времени...

— А вам не кажется, что это вопрос двоякий? Ведь и определенный бизнес-патриотизм (не деление на своих-чужих, а именно свои, челябинские инвесторы) всегда присутствует. Если речь идет о схожих проектах, то, при прочих равных, вы кому отдадите предпочтение? Бизнесмену, который вырос и живет здесь, вкладывает средства, растит детей, или предпринимателю из другого региона? Или всё должен решить рынок?

— (после небольшого раздумья) Рынок должен быть открыт... Нет их, этих «прочих равных», если мы говорим о серьезных проектах. Есть инвестор. Либо местный — и хорошо, что он есть! Либо внешний — и тоже хорошо, что он есть! У нас в области есть столько возможностей для развития, для инвестиций... И старые промплощадки, и участки под greenfield-проекты. Полмиллиона гектаров земли не в обороте, которые можно вовлекать. Много есть чего такого, где мы открыты —давайте, работайте...

Я буду рад любому инвестору. Вопрос в том, чтобы создать ему и ощущение, и реальную ситуацию максимальной безопасности.

— Безопасности какого рода?

— Всякого рода... Любую.

— Возвращаясь к механизмам влияния на ситуацию и созданию среды. Эти вещи все равно состоят из конкретных шагов — политической воли, законодательных механизмов. Что, у нас будут местные и региональные налоги ниже, чем в других регионах? Но как быть тогда с наполняемостью местных бюджетов?

— Каждый раз надо считать, в каком периоде времени проекты поддерживать. Мы сейчас размышляем и работаем над принятием решения по поводу ТЛК «Южноуральский» и свободной экономической зоны (СЭЗ). Очевидно, что если бы это предприятие не находилось в режиме СЭЗ — оно могло просто не прийти сюда. Вот вам и выбор — или они вообще не придут, или в каком-то периоде они освобождаются от части каких-то обязательств. Какое решение надо принимать?

— И так в ручном режиме по каждому конкретному проекту?

— Это системно с той точки зрения, что любой инвестор — мы его ждем, особенно если это те отрасли, которые нам кажутся приоритетными. А ручное — в том, что надо каждый раз выслушать инвестора, понять какие у него цели и заботы, снять какие-то вопросы и так далее.

Ядерная медицина и аддитивные технологии

— Часто ситуация выходит за пределы чистой экономики. У нас есть отрасли, денег в которых порой не меньше, чем в производстве, но у них другая природа. Я прежде всего о непромышленном секторе — образовании, медицине, науке. Какие шансы на их развитие в регионе?

— Это следующий, и достаточно серьезный этап нашего развития. Да, сейчас мы больше говорим о традиционной экономике, но и через развитие постиндустриальных центров мы будем проходить. И основываться это будет на том, что у нас есть сейчас — серьезная научная, научно-образовательная база.

Если говорить о медицине, то у нас есть проект по ядерной медицине, связанный со Снежинском. Это прорывная вещь, которая может стать точкой роста, где не просто будут лечить людей, но и отрабатываться технологии.

А на базе этого, как я мечтал бы — центр, где мы будет тиражировать оборудование для создания подобных центров. Таков уровень тех уникальных компетенций, которые есть в наших «закрытых» городах. Для мира, возможно, это не самые новые вещи, но у нас можно сделать это лучше всех в стране — качественнее и дешевле. Имея эти компетенции, людей, знания, мы можем двигаться дальше. Куда — пока не загадываю. Но перспектива здесь определенно есть.

Что касается науки, она у нас по большей части должна быть прикладная. Хотя понятно, что прорывные вещи могут создаваться только при условии, что те, кто их делает, должны быть подкреплены фундаментальными знаниями. Вопрос в том, кто и на каких принципах финансирует исследования.

Возвращаясь к практике — мне очень нравится история с созданием станкостроительного кластера. Или аддитивные технологии (речь идет о так называемой 3D-печати — прим. редакции). Здесь есть специализация, в которой мы могли бы поучаствовать. Скажем, создавать те материалы которые используются в процессе наращивания слоёв, то есть порошки. У наших предприятий здесь есть возможность сильно и интересно поработать, принять участие в создании нового технологического уклада.

Но я не верю, что мы сможем достичь прорыва, если в этом не будет активно принимать участие бизнес. Он должен подключаться уже на этой стадии, оценивать свои риски. В том числе для того, чтобы наука не заплутала куда-то слишком далеко от темы (улыбается). В этом плане бизнес циничен. Хотя сам по себе он не потянет такие масштабы, и вопрос частно-государственного партнерства здесь очень актуален. Иначе мы в итоге создадим... Ну, что-нибудь создадим. А потом будем опять покупать всё на Западе. Мы ведь это не раз проходили — от кроссовок с липучками до машин непрерывной разливки стали, хотя сами основы этой технологии, ее логика были придуманы, если не ошибаюсь, у нас в Магнитогорском техническом университете.

Немного фантазии

— Давайте вернемся к стратегии развития региона. Она, как известно, рассчитана до 2020 года. Это полностью самодостаточный документ, или лишь часть чего-то бОльшего?

— Конечно, мы смотрим дальше. Готовим другой документ, более глубокий. Привлекли экспертов, не только наших, но и внешних. Понятно, что в стратегических масштабах пять лет — это тактика, это цели, которые являются обозримыми, явными. (после раздумья) Хорошо, что есть потребность заглянуть на 30-40-50 лет вперед. Наверное, в чем-то зрелость общества определяется тем, какой горизонт времени нас интересует — завтрашний день, или то, что будет через 10 лет и так далее.

Но знаете, что важно? Такие вещи несут в себе элемент мечты. И необходимо, чтобы это мы сделали все вместе. Это не может быть «документом Дубровского», необходим пусть и документ (это должно быть как-то формализовано), но который сформулировали люди, которые будут жить здесь в то время.

Я тут недавно предложил главе администрации Челябинска Евгению Тефтелеву провести конкурс среди молодых архитекторов, посмотреть, каким они видят Челябинск. Давайте порисуем, посчитаем, увидим, что молодые ребята вообще хотят.

К нашему сожалению, мы вряд ли сможем быть настолько точными и детальными, как те ученые, которые делали генпланы в советское время — слишком ускорилась жизнь, процессы обмена информацией, чтобы предвидеть, что будет через лет 30.

— Может, мы слишком давно не фантазировали?

— Может быть...

Зачем останавливать «Мечел»?

— А как быть с тем, что очень многие молодые и талантливые люди в последние годы уезжают из Челябинска? И ладно бы в Москву-Питер-заграницу, но и в Екатеринбург, Казань, Тюмень — города скорее уровня Челябинска. Что можно сделать, чтобы удержать их здесь? Как бороться за мозги, увеличивать человеческий капитал региона?

— Согласен, мы конкурируем за людей.

— Дело ведь не только в деньгах. Когда я ехал к вам на интервью, то, проезжая возвышенность, увидел этот слой серого смога... Один раз увидев фотографию, вряд ли кто захочет приехать сюда жить. Что с этим делать?

— Делать так, чтобы этого не было.

— А как? Остановить ЧМК?

— Не надо останавливать. Нужно, чтобы он выполнял те требования по выбросам, которые есть в законодательстве.

— Да, но у «Мечела» сейчас просто нет денег.

— (после раздумья) Я не могу согласиться, что нет денег. Нет внимания к этому вопросу, такого же внимания, как к вопросам, скажем, технологического перевооружения. Это всегда на вторых, а то и на третьих ролях. Надо перестать эти моменты рассматривать только как издержки. Очевидно, что мы должны к этому понудить, все вместе.

Это же в чем-то и внутренняя культура. Технологии, которые позволяют предприятию, будучи в городе, оставаться к нему дружественным, существуют — я их видел, в том числе в металлургии. А насчет «денег нет» — так сегодня нет, но завтра-то они будут! Только когда они появятся, вы их направьте именно туда. Надо создать такие условия, когда они поймут, что будут уживаться с городом, только если начнут уважать наши права. А какие нужны шаги, движения — это мы обсудим.

Я понимаю, что мирно не будет. Это, знаете, словно «меня не спрашивают, я не сплясываю». Хотя вот парадокс — руководитель или акционер порой живет в этом городе. Наверное, с мыслью, что «если что, я отъеду». Но порой и отъехать не может и сидит возле этой трубы.

Вопрос понятный — надо сделать чище. Да, это требует ресурсов и времени. И мы точно отдаем себе отчет, что наш регион — не самый благополучный в плане экологии.

Но если вернуться к тем молодым и талантливым — дело все равно не только в экологии. Они должны жить в хорошем городе с хорошей архитектурой, разнообразными возможностями для досуга и развития.

Хотя знаете — качество жизни, конечно важно. И возможность заработка очень важна — она стимулирует трудовую миграцию. Но самых лучших, тех, кто будет нашими лидерами в будущем, удержит в Челябинске другое — возможность трудиться над масштабными задачами, возможность полной самореализации своих амбиций, планов, мечтаний. И это должно все время присутствовать. Мы должны создавать эти задачи, причем не для одного человека, а такие, где могли бы трудиться тысячи людей. И чем больше таких людей будет — тем лучше.

— Но ведь с ними сложнее — они, в том числе, бОльшего требуют от власти...

— Зато куда интереснее.