«Самое трудное для тренера — расставаться с человеком»

Учусь вместе с сыновьями

— До последнего времени вы официально не заканчивали карьеру игрока. Возможно, поэтому ваше появление на тренерском мостике «Трактора» стало для многих неожиданностью. А насколько это было неожиданно для вас?

— Не сказал бы, что совсем уж внезапно. Хотя конечно, это было спонтанно и заранее не планировалось. При этом еще прошлой весной слышал, что в «Тракторе» намечалась смена тренера, и моя фамилия, насколько я понимаю, уже тогда фигурировала в числе кандидатов — её озвучивал Сергей Михайлович Макаров (вице-президент «Трактора» — прим. автора).

— Вы как-то готовили себя к роли тренера? Когда мысль об этом впервые появилась у вас в голове?

— Сказать, что специально готовился — наверное, нет. Но практически всю свою карьеру записывал упражнения, подсматривал что-то интересное в играх, на тренировках — от команд мастеров до детей. Всё, что мне нравилось, было необычным, нестандартным, какие-то важные нюансы, всё попадало в «копилку». Знал, что мне это пригодится, но не представлял, в каком виде, и для какой роли. Всё, что записывал, пробовал на своих сыновьях — я очень серьезно занимался с ними индивидуально, плюс помогал тренерам тех команд, где они выступали.

— Вы — строгий тренер для сыновей?

— Я практически никогда не бываю ими доволен. Они знают, что это любя. Но спрашиваю с них строго, потому что вижу их возможности. Если бы у них не было потенциала стать лучше — наверное, и не требовал бы. Но если могут, и при этом валяют дурака, меня это сильно раздражает.

— Это касается только детей?

— Нет. Это про всех. Мы и в команде много об этом говорим. Знаете, трудно спрашивать с человека, которому, что называется, не дано. Но с того, кому дано, и спрос совсем другой.

Если же говорить о тренерском образовании, то я — студент четвертого курса Университета физической культуры и спорта имени Лесгафта. Правда, назвать это полноценной учебой тяжело (улыбается). Четыре года назад, когда в первый раз встал вопрос о моей работе не в качестве игрока, возник вариант со школой ЦСКА. Но для этого нужно было иметь высшее образование, которого у меня не было. Теперь же я — студент, причем на одном потоке со старшим сыном, а младший — на втором курсе. Мы частенько над этим втроем посмеиваемся... Хотя образование как таковое никогда не было в стороне от меня — всегда старался что-то узнать поглубже, на лекции сходить, на семинарах побывать, литературу почитать, с опытными тренерами встретиться и поспрашивать.

Помощником к Киви не пошел

— Как вы узнали о назначении в «Трактор»?

— Сергей Юрьевич (Гомоляко — прим. автора) позвонил.

Дело было так — «Трактор» играл в Москве с «Динамо», и мы с ним случайно пересеклись на трибуне. Посмотрели игру, делились мнением друг с другом. Через пару дней он позвонил с предложением поработать помощником у Карри Киви, поскольку, по мнению Гомоляко, он не справлялся не столько как тренер, сколько в плане общения с игроками, не может правильно донести свои идеи. Я отказался.

— Почему?

— Это бы было неправильно. У меня есть свое видение, свое понимание игры, свои амбиции, чего уж там. Я бы просто не смог удержаться, и начинал бы вставлять что-то свое, что в этическом плане совершенно недопустимо. Хотя я ничего не могу сказать плохого в адрес Карри Киви — он действительно хороший, квалифицированный тренер. Виталий Ячменев записывал все тренировки, который он проводил, и мы эти записи посмотрели. Скажу больше — мы не так много поменяли по сравнению с тем, что просил финский специалист. Возможно, он не понимал, что у нас далеко не все игроки действительно профессионально относятся к делу...

— Вы помните первую встречу с командой, как вы вошли в раздевалку?

— Да, и это совершенно другое ощущение, чем когда ты заходишь в нее ка игрок. 25 человек, из которых с половиной я еще недавно вместе играл. А теперь они меня будут называть по имени-отчеству, и у меня совсем другая роль... Но я не сентиментален в этом плане.

— А на первой игре?

— С «Атлантом» играли, дома, выиграли. Было что-то такое: «Ну всё, вот ты и тренер». На лед не тянуло — я для себя уже с этим определился. А после победы Дерон Куинт шайбу принес, подарил с ребятами на память.

Быть в форме — обязанность игроков

— Рассказывают, что вам пришлось довольно жестко наводить дисциплину в команде.

— В какой-то мере это правда. Причем больше в быту, чем на льду.

— Посадили игроков на базу?

— Нет. Я сам не любил никогда казенные дома, это пережиток прошлого.

— Тогда что не так было?

— Например, пришлось убирать из раздевалки фаст-фуд — печенье, орешки, шоколад всякий. У нас полкоманды было с лишним весом! При том, что тренировки были вполне квалифицированные. Но вот самодисциплина, прежде всего в быту, в этих моментах...

Знаете, пришлось объяснять, что можно кушать, а что нет. И ведь многие и так знают — люди-то опытные. Неужели вы думаете, что мы просто так кого-то из игроков в «Челмет» отправляли?

Я им уже сказал, что такого, как было раньше, больше не будет. И когда они придут в тренировочный лагерь летом...

— Что, штрафовать за перевес будете?

— Будем разрывать контракты.

— Жестко.

— А как иначе?! Это их работа, обязанность — быть в хорошей физической форме, в конкретных физических кондициях, с определенным весом, процентом жира в организме и так далее.

Сытость и репутация

— К концу сезона начал осознавать, что некоторые вещи, которые я просил от ребят, если бы сам был игроком, делал бы на «раз-два», а с ними порой приходилось «ставить» неделями, а то и месяцами. Причем это не столько вина ребят, сколько моя — достучаться до них, объяснить, что ты хочешь, а потом спросить. В этом и состоит тренерское искусство.

Первые четыре-пять игр сумбур на площадке был ужасный. Ребята никак не могли внять нашим требованиям. Их хватало то на период, то на полпериода, то на полматча, а потом все равно сваливались на что-то индивидуальное, а не играли, как команда. Видеть это было тяжело. Все ведь вроде разжевали, объяснили...

— Это как в старом анекдоте про преподавателя: «Раз им объяснил, два, сам, наконец, понял, а они — ни в какую».

— Примерно так. Удивило осознание того, что те игроки, которые были в команде, похоже, почти не играли до этого в по-настоящему системный хоккей.

— Но ведь полкоманды играло при Белоусове, а он умеет ставить систему игры.

— Да, конечно, хотя наше построение игры отличается от белоусовского, и серьезно.

— В итоге у игроков, которые три сезона играли по одной системе, за полгода сменилось три системы игры. Не каждый способен перестраиваться так часто.

— Все так, но ведь это их работа! Класс команд определяется тем, что они по слову тренера, по взмаху его руки должны перестраиваться тактически. И мы, конечно, стремимся к тому, чтобы команда при необходимости могла менять свою игру по ходу матча. Если необходимо — не один раз. Здесь же порой недели не хватало, чтобы выстроить ребят в мало-мальские рамки.

Знаете, возвращаясь к финнам. Им не нужно месячных сборов перед сезоном, еще чего-то такого. Они с детского хоккея, с 14 лет и до взрослой команды все играют в один и тот же хоккей, в одну и ту же систему. Поэтому там они любого игрока выдергивают, ставят на место — и он знает, что и как ему делать. У нас же разброс в этом плане огромный — кто в лес, кто по дрова.

Вот скажите, почему тренеры часто дают одни и те же упражнения?

— Для отработки автоматизма действий.

— Правильно. При этом игрок остается индивидуальностью, но он должен уметь перестроиться, если что-то идет по-другому.

У нас были ситуации, когда мы давали новое, хоть и элементарное упражнение, а оно не шло вообще — ребята падали, спотыкались! Не могли выполнить, условно говоря, постановку конька не вправо, а влево. Или нам приходилось объяснять, а то и заставлять их держать клюшки на льду, а не в воздухе.

— ?!

— Это странно слышать, но таков уровень наших хоккеистов.

Задача тренера — развивать игрока. Но для этого в нем уже должна быть заложена определенная техническая база, методическая основа. Думаю, что проблемы нашего хоккея идут из школ. Но есть и вина самих ребят — ни один тренер детский не учит кататься с клюшкой наперевес.

— Вы уверены, что все это надо выносить на публику?

— Ничего страшного, что мы об этом говорим. Ребята это знают, и их задача — исправляться, расти, становиться лучше. В любом возрасте, даже если тебе далеко за 30.

— Именно поэтому лучшим среди защитников в команде был 39-летний Дерон Куинт?

— Возможно. С ребятами постарше было несколько проще работать, особенно с иностранцами — они быстрее все воспринимают. Тот же Ружичка почему прогрессировал? Он очень все быстро воспринимает.

— Но вы же его в «Челмет» отправили.

— Потому что он выглядел отвратительно. Когда мы пришли, он неуверенный какой-то был, не понимал, что происходит, глаза бегали. А игрок-то он очень хорошего уровня. Поездка в «Челмет» его встряхнула, да и потом мы не раз беседовали.

— А россияне что?

— (после раздумья)... Знаете, не хочу обидеть ребят, но они... сытые. Эта сытость не дает им совершенствоваться. Думают, что вот, мол, тренер покричит-покричит, а играть я все равно буду — больше некому. А единственный рычаг, который есть у тренера — воплощать в жизнь спортивный принцип. Кто играет — будет в составе, кто нет — нет.

Эта проблема не только «Трактора», она общая. Мы же с коллегами по цеху общаемся, обмениваемся мнениями. Трудность везде одна и та же — как замотивировать игрока на работу, заставить его элементарно трудиться. Ну что сложного встать на пятачке и переправлять шайбу в ворота?

— Так там же бьют. И не все играют, как в свое время Борис Михайлов.

— Это — их хлеб!

— Вы много лет играли в Северной Америке. Как вас там мотивировали?

— Очень просто — если что, не ставили на игры.

— Но там ведь тоже есть «окладная часть» контракта.

— И что? Если ты сидишь в запасе, кто тебе новый контракт предложит, тем более — на хороших условиях?

Мы пытаемся до игроков донести — ваша репутация впереди вас бежит. Рано или поздно (и в условиях кризиса скорее рано) это придет и к нам в лигу. Если ты ленивый, если у тебя проблемы с алкоголем или дисциплиной — об этом быстро узнают, и если закончился контракт, то менеджеры клубов будут играть на понижение: «если он там косячил, нам-то он зачем, да еще и за такие деньги?». А ребята, похоже, на этот лад еще не перестроились...

— Вы много говорите о мотивации. Но что может быть лучшей мотивацией, чем победы?

— ...Знаете, а не все хотят выигрывать.

— Деньги капают, и мне пофиг?

— Бывает и так. Это даже не от возраста идет, а от воспитания, от среды обитания. Мы про Северную Америку говорили — там мотивация джунглей: либо ты, либо тебя. И конкуренция жесточайшая. А у нас такой нет. Оттого и мотивация выходит на первый план. А в НХЛ никого мотивировать не надо.

К счастью, у нас в команде большинство ребят голодны до побед. Мне достаточно сказать им пару слов или просто посмотреть в их сторону — они уже все понимают. И по-хорошему «загрызут» всех вокруг, начиная с партнеров.

Не сменил вовремя Гарнетта на Демченко

— Вы анализировали уходящий сезон?

— Да.

— Много ошибались?

— Ошибался, конечно. Наверное, самая заметная оплошность — во второй игре плей-офф с «Сибирью». Не поменял Гарнетта на Демченко при счете 2:2, на буллите. Первая мысль была поменять, и это было в планах. Но в итоге мы получаем этот гол, потом 4:2... И проигрываем, причем с антирекордом, пропустив три гола в большинстве. Хотя мы вытаскивали тот матч, сравняли счет, играли хорошо, достойны были острой концовки...

— Многие считают, что «Трактор» мог пройти «Сибирь».

— Я согласен. Должны были проходить. Хотя и «Сибири» надо отдать должное — прекрасная команда, и в физическом плане они нас превосходили. Нам не хватило, прежде всего, реализации большинства — не было времени его отточить как следует.

— Почему в плей-офф в центр четвертого звена вы ставили защитника Атюшова, а не центрфорвардов из системы клуба — тех же Кручинина, или Заварухина?

— Все просто. Мы же смотрели Заварухина — он, к сожалению, просто не успевает. Из-за своего физического состояния он старается лишний раз перестраховаться, мы же стараемся играть в более активный хоккей. Да, Атюшов не центр. Но мы уже выстроили определенную систему, и он понимал роль центрального, как ему двигаться. Я знаю, что многие болельщики недолюбливают Виталия, он в ходе сезона действительно много ошибался, но с этим заданием справился. Он знает, над чем ему нужно работать. Если подтянет эти компоненты... А в плане профессионального отношения к делу он один из немногих, к кому претензий нет.

— Вы не «передавили» на Гарнетта психологически? Вратари — штука тонкая, многие из них любят чувствовать себя незаменимым...

— Да я не против, чтобы он это чувствовал. Но и хотел бы видеть его отношение к делу. К сожалению, лишний вес — это было и про него. И порой из-за неважного физического состояния его просто не хватало на концовки матчей. Майкл знал об этом, но тем не менее не смог до конца привести себя в порядок.

— Рассказывают, что вы на одной из тренировок выиграли забег на скорость у Игоря Величкина. Правда?

— Нет, проиграл. Мы бежали 10 кругов, такое состязание на выносливость небольшое. Уступил я ему метра три, наверное... Да я просто не тренировался давненько как следует. А так — безусловно выиграл бы (улыбается).

— Ему должно быть стыдно?

— Конечно. Для этого и делалось.

— А когда в силу возраста вы не сможете бегать наперегонки 10 кругов?

— Есть другие вещи, которые я все равно могу (хитро прищурясь).

Расставаться обидно до слез

— Несмотря на прошедший сезон, вы все-таки остаетесь тренером-дебютантом. Хотя бы потому что вас ждет первая в вашей практике самостоятельная предсезонная подготовка, во время которой вам придется не исправлять, а ставить игру команде. Что думаете?

— Я уверен в своих помощниках, уверен в ребятах, уверен, наконец, в себе...

— То есть как это — уверены в ребятах? Вы же говорили, что готовы оставить в команде максимум половину?

— Да, это так. Значит вокруг оставшихся будем строить команду. И к ним присоединятся те, кого мы пригласим. Поймите, те, кого мы не видим в команде, скорее сами себя изжили.

— А как насчет «второго шанса»?

— У них шансов хватало. Мы здесь что, детский сад, чтобы нянчится? Все ребята взрослые, надо отвечать за свои поступки, за свое отношение к делу, к профессии.

— А к себе вы такой же требовательный?

— Да. Только так. Если бы я это не спрашивал с себя, то и с ребят не смог бы.

— Нет сомнений, что вы способны, как говорил великий Анатолий Тарасов, «резать мясо».

— Это самое трудное для тренера — расставаться с человеком, если он к тому же и трудолюбив, и талантлив, и парень замечательный, но в данный момент времени просто слабее своего конкурента. Это очень сложно. Но такова спортивная жизнь.

В частности, мне пришлось объявить о расставании Марату Фахрутдинову. Если честно, вот прямо до слез... Мне было жутко неудобно от всей этой ситуации, Марат меня во всех отношениях устраивал.

— Ведь вы его в команду и позвали. Не ошиблись?

— Да, позвал я... Но он не потянул ту роль, в которой мы его видели в команде.

— А мог потянуть?

— При наличии бОльшего времени и бОльшей работы с ним — да. Но мы были зажаты в узкие рамки календаря, и есть другие ребята, которым надо давать ход. Не успели его раскрыть.

— Вы ловите кайф от своей новой профессии?

— Да, каждую минуту.