«Обидно, когда деревья сносятся ради мелочных целей: киоск, автостоянка...»

— Виктор Васильевич, прежде чем разговаривать об особенностях лесных массивов на Южном Урале, хотелось бы понимать масштабы, размеры, цифры.

— Всего у нас леса 2 миллиона 642 тысячи гектаров.

— Выглядит внушительно. Для сравнения, территория Челябинска занимает около 53 тысяч гектаров. Значит, на лесных угодьях можно разместить ещё 50 городов-миллионников?

— Лес присутствует на каждой территории муниципального района. Даже если взять самую южную часть нашей области, на границе с Казахстаном, где так называемый процент лесистости всего-то около двух. Таким образом, можно себе представить, насколько широки наши леса.

— А какова структура леса? Какие деревья преобладают? Встречаются ли необычные, экзотические виды растений?

— Леса у нас представлены как хвойными, так и лиственными породами. Преобладает в регионе берёза. По югу нашей области, от Кунашака до Карталов, она вообще занимает подавляющую часть площадей. В горной части нашей области, от Миасса до Аши, в основном хвоя: ель, пихта, сосна. Последняя из этих трёх пород в большинстве. Если же о не столь распространённых — есть дуб, ареал его произрастания небольшой — от Аши до середины Катав-Ивановского муниципального района. К нам он «зашёл» из Башкирии, но дуб не отличается морозоустойчивостью, поэтому к 40 годам начинает усыхать.

— А почему его нет на юге области?

— Видимо, так природа распорядилась. Теоретически, он мог бы там расти, но — не растёт. Юг — это одна сплошная берёза. Если и есть у нас смешанные леса, то в северо-западной части области. Там встречаются и осина, и хвоя с листвой вперемешку.

Мы стараемся продвинуть хвою на юг области. Если где-то вырубили берёзы, сажаем сосны. 430 тысяч гектаров посадили уже.

— Зачем?

— Вопрос хороший, ответ простой...

— Затем (общий смех).

— Затем, что спрос у жителей нашей области (и не только) на хвойную древесину значительно выше. В том же строительстве берёза применяется очень редко.

— Лес, как вы сами подметили — не просто «зелёные лёгкие» или место для прогулок, но ещё и средство промысла. Кто и в каких сферах наш лес использует?

— На сегодняшний день в области 49 арендаторов лесных участков. Они заняли около 78 процентов всей площади — 1,7 миллионов гектаров. У них в договорах аренды прописано полное ведение лесного хозяйства. Соответственно, они имеют полное право заготовки древесины, что является основной частью их бизнеса. Но взамен арендаторы обязаны делать следующее: посадку, уход за лесом, противопожарные мероприятия.

Наш лес используется в основном в строительной области. Но это не только, скажем, строительство домов. Мебель делается, двери. В Башкирию мы поставляем кряж (круглый лесоматериал для выработки лущеного шпона, фанеры и строганного шпона — прим. редакции) на фанеру. Делаются и брикеты для отопления печей.

Бизнес ушел к арендаторам в 2007-м году. Соответственно, отчётность по производству легла на них, я могу лишь общие вещи сказать, без частностей: кто, сколько и где вырубил, на какие цели.

— Состояние леса в любом случае контролирует ваше управление. Не может же арендатор заехать на площадку на бульдозерах и превратить лесной массив в степь?

— Не может.

— Но такие случаи бывают, сообщения в прессе тому подтверждение. Искусственно выжигают леса, или выдают за сгоревший участок территорию, где только трава огнём оказалась уничтожена, а деревья целые. Но их всё равно под предлогом, что лес пострадал, сносят.

— Есть случаи незаконной заготовки древесины. Оборот немалый, здесь я не буду защищать «честь мундира», а назову данные за 2016 год. Незаконно срубленного леса — 9,9 тысяч кубометров. Это серьёзная цифра. Но по сравнению с 2014-2015 годами она всё же уменьшается. Бывало, и по 25 тысяч кубометров наш регион терял...

— Как бороться?

— Порядка 60 уголовных дел заведено в 2016 году, сейчас идут судебные разбирательства. До решения суда обвиняемых назвать я не могу. А вот территории назову: есть крупные хищения на территории Катав-Ивановского муниципального района, также Усть-Катавский городской округ у нас в «лидерах» второй год подряд. В 2015-м году мы там наткнулись на произвол во время комплексной проверки: 2800 кубометров было срублено арендатором незаконно, ущерб составил порядка 16 миллионов рублей. В итоге на три года условно осуждён наш лесничий, плюс он оштрафован на 800 тысяч рублей за то, что недоглядел. Но арендатор наказание так и не понёс, поэтому мы настаиваем на продолжении расследования.

— Можно же и затянуть, чтобы за сроком давности это дело потом и кануло в лету. На моей памяти такой случай произошёл в Челябинске со сносом исторического здания, где основным ответчиком являлся сын бывшего вице-губернатора области Владимира Дятлова.

— Этого мы и боимся. Управлению лесами очень бы не хотелось, чтобы наказанием нашего сотрудника всё и закончилось.

— От вас как от представителя власти странно слышать слова «не хотелось бы». Какие конкретно действия предпринимаются, чтобы так не случилось?

— За суд мы отвечать не можем, поэтому наша активность выражается лишь в тесном взаимодействии со следователями. Когда те ограничились лишь обвинением лесничего, мы написали в областную прокуратуру. Предоставили все документы, включая снимки из космоса. Так что будем настаивать на наиболее полном расследовании.

— Какие обычно применяются схемы воровства леса?

— Лес у нас практически не поджигается искусственно для дальнейшей вырубки. Этим, скорее, отличаются регионы Сибири. На Южном Урале другая беда. Кроме как на промысел, лес поставляется и местному населению и под так называемые линейные сооружения. По закону он выставляется на аукцион, но на практике бывает так, что хорошие брёвна уходят «налево», а продаётся что похуже.
Тут деляночку вырубили, там. Эти люди, которые там воруют...

— ...продолжают воровать.

— Продолжают, но стоят у нас на учёте. На них составлены протоколы, но судебных решений, повторюсь, мало.

— У меня ощущение, что в такой волоките не обходится без заинтересованных лиц.

— Понимаете, если украли курицу со двора, вот оно — место преступления, тут же человека поймали, разобрались. В лесной отрасли приёмка работ осуществляется осенью. Соответственно, в другие периоды можно и «рубануть», и продать. А когда начинаются следственные мероприятия, тут трудно что-то доказать. Арендатор уехал уже с этой лесосеки и осваивает другую. Или меняет юрлицо. Было ООО «Берёзка», стало ООО «Дубрава».

— Какой можно сделать вывод?

—Хищение леса, безусловно, есть. Оно и будет. Только в каком количестве? Это вопрос нашей работы с арендаторами. Регулярно с ними проводятся собрания, идёт «разбор полётов».

— Но все дружно покивали головами и разошлись дальше рубить...

— Это же далеко не всегда незаконный оборот. Рубки нужны лесу, в том числе санитарные, которые должны проводиться для оздоровления леса. У нас в таких рубках нуждаются 525 тысяч гектаров лесов. Это много. А если всего по области говорить в целом, то по расчётам ежегодно 2 миллиона кубометров надо «снимать», замещать «молодняком».

— Ещё один момент. Земли лесного фонда — федеральные, но сколько местных глав или других представителей властей попадались на том, что выделяли кому-то под что-то участки, по сути, незаконно...

— Тьма таких участков. Больше сотни только по Сосновскому району. У нас сплошные судебные разбирательства. Почти каждый день  — заседания по возврату лесных участков в собственность лесного фонда, которые были отписаны застройщикам под видом земель поселения. Но пока мы доказываем, что это не так, на площадках появляются фундаменты, а то и дома новые стоят уже. Поэтому просто так вернуть земли проблематично. Только через суды, а суды тянутся долго.

— Стараниями тех же самых покупателей квартир или домов. Их по-человечески тоже понять можно.

— Покупатели квартир в таких домах по большому счёту не виноваты, у них и «зелёнка» часто есть. Кривить душой не буду, практически ничего не снесено. Как правило, мы приходим к тому, чтобы эти земли попросту вывести из лесного фонда.

— Непосредственно город Челябинск — не ваша компетенция, но вы же как житель не можете не заметить, что редко какая вырубка деревьев в городе не сопровождается скандалом.

— По моим впечатлениям, очень обидно, когда деревья сносятся ради мелочных целей: киоск, автостоянка. Но, как вы правильно заметили, это не в компетенции управления лесов. Тем не менее, Челябинску мы стараемся помочь. Если какие-то акции проходят общегородские, обеспечиваем саженцами.
В 2015-2016 годах была раздача деревьев на площади Революции. Но я потом посмотрел места, где производилась высадка. К сожалению, прижилось крайне мало деревьев. Во дворах их затоптали или скосили, или изначально их сажали неправильно, пучками. В итоге саженцы попросту друг друга заглушили и не прижились.

— То есть вопрос от горожан: «а где эти 277 тысяч деревьев» —  можно назвать риторическим?

— В городе — да, большинство из этих посадок попросту погибли. В садах картина несравнимо лучше.

— А что происходит с городским бором? Он ведь в вашей «епархии». В каком он состоянии?

— Мы встречаемся с большим количеством жалоб и обращений от граждан. Нас обвиняют и в том, что бор деградирует, и что его жуки-короеды пожирают нещадно, и сохнет он немыслимыми темпами. Могу сказать однозначно, что это не так. И не потому, что ответственность лежит на нас, я не оправдываюсь. В 2010-м году был пожар, сгорело 15 гектаров прекрасного леса. В 2016-м были созданы две бригады, которые сейчас работают там, убирая этот сушняк. Но общество не всегда понимает правильно наши действия. Начинаем расчищать площадку, тут же пикеты «остановим вырубку». Да в любое время приезжайте! Покажем, где и почему рубим, где сажаем. Лес лишь возобновляется, сгоревший постепенно заменяем молодняком. У нас и в Каштакском бору такая же история.

Кроме деревьев, ставим малые архитектурные формы: скамейки, беседки, чтобы было удобно для населения. Мы же ещё собираем мусор и вывозим. Делаем это по пятницам, но каждый понедельник приходится собираться ещё раз, чтобы избавить лес заново от хлама после отдыхающих.

Раз в месяц я сам провожу рейды по бору с лесничим. Как-то раз во время пробежки на нас наткнулся мужчина. Говорит: «Наоборот, уберите все урны, они сподвигают людей мусорить. Переполнился бак — неважно, продолжим дальше бросать. В итоге неприятный внешний вид». А проблема в том, что бросают не в урны, а в принципе где попало.

А с лесом проблем нет: сухостой убираем, восстановительные работы проводим. Количество жалобщиков только не уменьшается. Не всегда они адекватные только. Нам однажды позвонили с требованием выгнать из леса безнадзорную собаку. Но это не наша же ответственность...

Хорошо, что люди обеспокоены состоянием городского бора, но говорить, что скоро ему будет конец — это несправедливо.